Главный ресурс Империи
Шрифт:
Советник? Человек в броне карателя, похожий на сгинувшего овер-майора Отто Райсмана? Что вообще происходит?
Ответить Ашеру не дали.
Стремительная тень, резкий взмах рукой. Глаза не успевают фиксировать движения.
Еще один каратель.
Тот, что был так похож на Отто, дернулся, словно пытаясь уклониться, но не успел, застыв на месте бронированным изваянием.
Как будто бы торчащая игла из пальца другого, которой он мягко и аккуратно прикоснулся к его щеке, намертво пригвоздила его к полу.
Изумрудный
Странно, но его лицо все время меняется, словно невидимый декоратор никак не может сделать свой выбор.
Да и Ольга почему-то одета в какое-то рванье, пыльное и залатанное платье, чудом еще держащееся на теле.
Ольга и человек явно разговаривают о чем-то, но слова уносит ветер.
Ветер? Откуда здесь, на «Атлантисе», ветер?
Мартин сморгнул. Он стоял, касаясь пальцем с венчающей его иглой застывшего лица Гнусмана. Рядом Тадеуш и незнакомый человек, схватившийся за лазерник.
«Л\'Архаа», — поспешно шепчет надоевший голос, и Мартин опять возвращается на пляж.
Ольга с человеком все так же беззвучно спорят, хотя Мартин сейчас уже ближе. Гораздо ближе, настолько, что теперь можно разобрать, как шевелятся губы у говорящих. Кажется, что еще немного — и он сможет различать слова.
Лицо человека рядом — лицо Гнусмана, да и сам человек становится выше, трансформируясь в уже хорошо знакомую фигуру карателя.
«Печаль», — всплывает откуда-то из памяти, и Мартин сразу же узнает словообраз.
Ольга. Каким-то непостижимым образом он знает, что это относится к ней.
«Зло», — это уже к Райсману.
«Отчаяние», — снова Ольга.
Мартин непонятно почему чувствует себя зрителем, который пришел на премьеру давно ожидаемого спектакля и с удивлением обнаружил, что больше никого нет.
Пустой зал.
И все действие — только для него одного.
Ашер понял, что опять отвлекся, задумавшись в очередной раз о реорганизации собственного ведомства. Мысли, которые посещали его в последнее время совсем уж не вовремя.
Как, например, сейчас, когда он держит лазерник, предназначенный для казни мятежного лидера.
Казнь? Правильно, ему предстояло завершить показательной казнью публичную экзекуцию.
Предстояло, так как мятежник неизвестно каким образом сумел вывернуться из рук охраны, вырвать оружие у зазевавшегося конвоира и, взбежав на возвышение, где стояли Ашер и Сайрус, приставить его к голове Императора.
Овер-канцлер так и знал, что сегодня на залитой светом столичной Площади Покаяния что-нибудь пойдет не так. С самого утра его мучили нехорошие предчувствия,
Если бы он был настороже!
Императору никак нельзя было присутствовать на публичном наказании. Слишком свежи еще следы заговора, мятежа, который он, овер-канцлер, с таким трудом, но все же пресек.
Нельзя.
Тысячи людей, собравшиеся вживую поглазеть на казнь, словно слились в единый организм, и этот зверь, еще недавно буйный и шумящий на разные голоса, замер в тревоге.
Остались только они вчетвером.
Вчетвером? Кто этот человек, гневно смотрящий на него? Такой маленький и незаметный по сравнению с величественной фигурой Императора и здоровенным главарем мятежников?
— Немедленно уберите оружие, овер-канцлер!
Надо же, и он еще смеет диктовать ему условия? Каков наглец! Точно, это с его помощью мятежник смог освободиться.
Ашер перевел лазерник на внезапно побелевшего от страха человека.
Бред.
У него просто начинается бред.
Ничего удивительного. Тадеуш пошатнулся, но сумел устоять на ногах.
Что на него нашло? Он все там же, на «Атлантисе», стоит перед мятежным овер-канцлером, исправно играя роль Императора.
Какой зал, какой, тьма его накрой, Советник?
Бред.
А овер-канцлер с перекошенным лицом целится в него из лазерника.
— Вы слышите меня, овер-канцлер? Немедленно уберите оружие! — повторяет Тадеуш, стараясь, чтобы это прозвучало внушительно и властно. Нельзя показать свою слабость, это сразу же спровоцирует Амру.
Почему бездействует Безликий? Но оборачиваться нельзя: только пока его глаза связаны с безумными глазами Амры, тот не выстрелит.
— Опомнитесь, овер-канцлер!
Поздно. Лицо Амры кривится в пренебрежительной усмешке, и грудь Тадеуша пронзает боль.
А вместе с болью приходит неожиданная легкость.
Какая теперь разница?
Наконец-то все закончится. Он и так слишком долго прослужил в качестве чехла для печати.
Тадеуша охватывает непонятная радость от того, что его смерть испортит планы Безликого. Пусть так, хоть эта мелочь.
Живот пронзает второй выстрел, и он падает, пытаясь повернуть голову в сторону своего хозяина. Видит ли тот, что его любимая игрушка наконец-то сломана?
Безликий застыл рядом с другим карателем, который держит перед его головой руку. Шлемы у обоих открыты, и длинная игла, торчащая из пальца второго, уходит куда-то вглубь.
В глубь густой тени, что, как и всегда, надежно скрывает лицо.
Как у одного, так и у другого.
В поле зрения неожиданно появляется Амра и резко натыкается на выставленный лазерный резак, который неуловимым движением, словно из воздуха, возникает в руке второго карателя.