Главред: Назад в СССР. Книга 1
Шрифт:
– Что ж, Евгений Семеныч. Твои аргументы я нахожу разумными. Но, сам понимаешь, затея смелая и рискованная. А если ты ошибаешься? Если вдруг не получится?
– Беру всю ответственность на себя, – твердо сказал я.
Ну, действительно – чего мне бояться в коме? Тем более что у меня есть знания из будущего, и мне известно, что рок в Союзе уже скоро выйдет из подполья. Так что я не просто иду ва-банк, но и понимаю, что шансы мои высоки.
– Давай попробуем, – чуть помедлив, наконец-то сказал Краюхин. – Твоему профессиональному чутью я доверяю. Но если что – голову с плеч, сам понимаешь. Мое главное требование: обставь это так, чтобы не было потакания
– Только без перегибов, – добавил я.
– Перегибы нам не нужны, – согласился Краюхин. – Надо действовать тоньше. Ну, а на кладбище-то ты что сегодня устроил?
Наверное, этот вопрос первый секретарь готовил заранее как подвох. И задал-то его неожиданно, когда я будто бы расслабился после того, как получил зеленый свет для своей идеи. Но я подспудно ждал, что со мной на эту тему заговорят, и был начеку. Интересно, кстати, кто ему рассказал про кладбище? Величук позвонил? Или кто-то из наших?
Я украдкой посмотрел на Громыхину – она явно успокоилась, губы вновь вытянулись в тонкую струнку. Кажется, вот что за птичка принесла на хвосте Краюхину наше расследование. Что ж, я и здесь не вижу препятствий.
– А на кладбище, Анатолий Петрович, мы готовили репортаж о работе советской милиции, – не подав виду, что хоть немного волнуюсь, сказал я. – Какие-то нелюди устроили погром на могилах, зарезали несчастное животное и напугали советских граждан. Органы правопорядка отреагировали, ведется расследование, а мы в нашей газете напишем о его ходе. И результатах!
Я выделил голосом последнее слово и даже поднял указательный палец, подчеркивая значимость проделанной нами работы. Что бы ни задумала Клара Викентьевна, сообщая Краюхину о нашей вылазке, от меня первый секретарь услышал именно то, что нужно.
– А ведь ты туда сразу помчался, а не ко мне, – покачал головой Анатолий Петрович. – Думаешь, все настолько серьезно?
– Это будет решать милиция, – резонно возразил я, но все же добавил от себя: – Я считаю, что мы обязаны отреагировать как советский печатный орган. Каковы бы ни были мотивы неизвестных пока вандалов, мы расскажем о них читателям, решительно осудим и в очередной раз покажем бдительность советской милиции.
– Добро, – улыбнулся Краюхин, но по его глазам я понял, что он по-прежнему обдумывает все мои предложения. – Я тоже возьму это дело под личный контроль. А теперь давайте-ка чаю попьем. Мне тут товарищ из Индии кое-что привез. Моряк, капитан нашего торгового судна, – затем он нажал кнопку коммутатора. – Альбина, заварите нам чай! Да, на троих!
Затем первый секретарь обкома ослабил галстук, и я понял, что наша встреча из официально-рабочей плавно переходит в неформальные посиделки.
Что ж, чашку хорошего индийского чая я точно сегодня заслужил.
Глава 8
Когда мы вышли от Краюхина, день уже подходил к концу. И не только рабочий, но и календарный. На улице заметно сгустились сумерки, вновь зарядил дождь, и я, посмотрев на свои командирские часы, принял решение поехать домой.
Пришлось, правда, сперва все равно заскочить в редакцию, запереть кабинеты – мой и Клары Викентьевны – и потом сдать ключи под роспись на вахту. Адрес, где жил Кашеваров, мне не был известен, а подсознание почему-то не спешило его подсовывать. Но, к счастью, водитель частенько возил и меня, и Громыхину после работы, так что прекрасно знал, кто где живет.
Оказалось,
Войдя в прихожую, обклеенную дорогими, но на мой взгляд морально устаревшими обоями, я внезапно почувствовал, что смертельно устал. И это во сне! Или в коме… Может, все-таки со мной что-то произошло, и я, например, провалился в какой-то другой мир? В иную реальность? Или, чем черт не шутит, действительно очутился в теле Евгения Кашеварова?
Со стороны кухни, мяукая, выбежал серый в полоску кот и принялся тереться о ноги. Я машинально погладил его, наклонившись, заодно снимая ботинки. Обуви было мало – Кашеваров и, получается, я жил один. На пару с усатым-полосатым. Скинув плащ и повесив его на старый, еще заставший хрущевскую оттепель, железный крючок, я прошел в кухню. Глаза слипались, но желудок возмущенно напоминал, что сегодня я не ел минимум с обеда. Даже не перекусывал.
Кот неотступно следовал за мной и мяукал. Я словно на автомате подумал, что надо бы добежать до ближайшего супермаркета и прикупить пару пакетиков кошачьего корма. Но тут же вспомнил, что в моем сне супермаркеты еще не появились, а домашних питомцев кормят едой с собственного стола. Кстати, в то время же и наполнителей для кошачьих туалетов не было, так что надо проверить, не загажен ли еще весь песок в огромной консервной банке, заменявшей лоток. Когда в нашей семье жили коты, папа отрезал от таких крышки, и мы насыпали туда зернистый песок с любицкого пляжа. Ага, вот она, эта банка – чисто. Похоже, совсем недавно помыта, и в нее от души навалено свежего советского наполнителя. Теперь можно открыть холодильник.
В стареньком «ЗиЛе» было шаром покати. Еще не распечатанная бутылка кефира с зеленой крышечкой из фольги стояла в гордом одиночестве, одним лишь своим видом вызывая отчаянное урчание в животе. Я поднял взгляд на деревянную хлебницу, расположившуюся на холодильнике, с надеждой поднял дверцу. Половинка нарезного – негусто. Но хотя бы что-то!
Выложив небогатый ужин на стол, я достал тарелку с золотистой каймой и белую чашку с синей гребной галерой, над которой сияло такое же синее солнце. Налил непривычно густого кефиру, покромсал батон. Плеснул остатки в блюдце рядом с батареей, и кот, довольно урча, принялся лакать. Сразу видна разница – в обычной жизни, не в этом сне, у меня тоже был кот, и магазинное молоко, равно как и кефир, он игнорировал. А тут я этому как будто бы дорогущего корма насыпал и еще валерьянкой полил. Как там тебя?
– Васька, – вслух вспомнил я и усмехнулся отсутствию оригинальности в именовании питомцев. Моего реального кота звали так же.
Сел на протертый венский стул, такой же одинокий, как и стол, откусил мягкую корочку, запил. Божественно! Все как в детстве! Этот непередаваемый вкус, который ни с чем не спутаешь! Я покрутил в пальцах смятую крышечку из фольги. Вспомнилось, что раньше легко можно было определить содержимое таких бутылочек. Зеленая крышка – это кефир. Серебристая, а точнее цвета некрашеного алюминия – молоко. Золотистая – топленое. Серебристая с зелеными полосками – обезжиренный кефир. Еще, вроде, были розовые – это уже для сливок. Эх!..