Глаз филина
Шрифт:
— Спал? — повторила она.
— Да.
— Уходи, — толкнула его в грудь.
К ее удивлению, он послушно отступил на шаг, и остановился, по-прежнему глядя на Ли.
— Уходи!
— Во второй раз прогоняешь, — проборомтал он, повернулся и вышел.
Ли подбежала к двери, закрыла ее и придвинула ларь. Потом села на крышку сундука и заплакала от облегчения. И, как ни странно, от жалости. Стыдно признаваться самой себе, но именно от жалости к непутевому филину. Уж больно пришибленным он выглядел. Пьяный, немытый, изодранный ведьмой. Пришел к ней, мог бы сделать все, что пожелает, но оставил в покое по первому слову… За прошедшие недели первоначальная обида на рукоприкладство притупилась, к удивлению девушки почти ушла. А теперь закралась мысль, что, возможно, не так уж и хочется ему спать с этой Азарой. Или, скорее, это она, Ли, желает думать, что ему не хочется. Высокие небеса, неужели она все еще любит его? Сердце прыгнуло, внизу живота сладко потянуло. Нет, она действительно дурочка… Девушка вытерла слезы, поднялась с ларя, достала тюфяк, задула лампу и улеглась, прикрывшись плащом. Все равно холодно. И грязно. Хорошо, что нет ни крыс, ни мышей. Удивительно, но их нет. Может, ведьма каким-то колдовством от них избавляется? А эти сводящие с ума запахи кухни и припасов в кладовке! Обоняние будто обострилось в последние дни, и из-за этого все время тошнит. А может?.. Милла как-то рассказывала… Нет, только не беременность, только не сейчас!
После ночи в волшебном лесу у нее возникло чувство, будто тогда, на поляне, в свете юного месяца, звезд и светлячков они зачали дитя. Каюна еще так лукаво взглянула на нее утром… И потом Ли несколько раз тешила себя этой мыслью, прислушиваясь к собственным ощущениям. Хотела даже поговорить с Сетом, но решила подождать, узнать наверняка. А теперь… Если она действительно ждет ребенка, что сделает Сет, когда узнает? Защитит их или… И что может сделать ведьма?..
Сет провел первые дни в замке как во сне. В страшном кошмаре, имеющем дурное свойство повторяться. Азара насела на него не на шутку. То представала в знакомом с юности облике, то в виде белокурой девки, так хорошо памятной ему. Мелькали еще какие-то образы, но он не стремился их запомнить. Спросил ее как-то, не окажет ли она ему чести, сбросив все личины, как перед Повелителем, но красавица только расхохоталась в ответ. Злобным скрипучим старушечьим смехом.
Ему по большому счету было все равно. Ли не шла из головы. Как же она могла целоваться с рыжим? После всех признаний, заверений, волшебных ночей… Как-то ему приснился нездешний лес, куда послала его Каюна, еще одна старая карга, балующаяся ведовством. Там он тоже решил, что Ли ему изменяет. А оказалось… Может, и в этот раз все было не так, как увидел он? Думать об этом не хотелось, ибо если Оливия со рыжим просто болтали, он поступил как настоящее чудовище.
И тут Азара со своей неизбывной жаждой постельных утех оказалась весьма кстати. Сет срывал на ней злость, вымещал обиду, она не оставалась в долгу. Их ночи напоминали сражения, после которых каждый зализывал раны. Ведьма быстро избавлялась от царапин и синяков с помощь каких-то снадобий, но мужчину ими не пользовала. На нем, впрочем, все заживало очень быстро, и следов не оставалось. Видно, как он и предполагал, таково было побочное действие заклятия, изуродовавшего лицо.
Днем, когда ведьма оставляла его одного, Сет принимался за бутылку, старое проверенное средство. Он надирался к вечеру так крепко, что потом спал до утра беспробудным сном. Азаре быстро надоел пьяный храп вместо постельных побоищ, и уже к концу первой недели она предложила мужчине службу: стать ее управляющим. Навести порядок в замковой страже и проконтролировать сбор податей с крестьян. Сет согласился. Почему бы и нет? Будет на ком сорвать злость, не вечно же заливать ее вином. Теперь днем он раздавал зуботычины солдатам, приказывал забирать у селян последнее, а рискнувших возразить — пороть. И полмесяца не прошло, а его уже иначе как ведьминым чудищем за глаза никто не называл. Он только способствовал укреплению этого образа, начав завешивать волосами нормальную половину лица.
Азара была в восторге. Скорее всего, бесчинства и жестокости совенка вызваны угрызениями совести из-за его обращения с девкой. Ведьма уже несколько раз интересовалась, как быть дальше с его «невестой», он не отвечал, видно, еще не созрел для верного решения. Ничего, это вопрос времени. Раньше или позже парню надоест корить себя, и он начнет злиться на причину собственных душевных мук. Нет, не на свою злость, а на бывшую возлюбленную. Та, низведенная до положения последней прислуги, которую и за человека-то не считают, наверняка тоже скоро расстанется с нежными чувствами. И вот тогда…
…Сет со скучающим видом выслушивал оправдания очередного бедняка. Как все это надоело! Даже если у селянина и впрямь ничего нет, во что не слишком верится (куры по двору бегают, и поросенок в луже валяется), мог бы дочек на заработки отправить. Две девки стоят, раскрасавицы. В голову пришла забавная мысль.
— Хорошо, я прощу тебе долг. Вернее, не прощу, ты его по-другому отдашь. Мы твоих дочек заберем в замок. Поживут с солдатами, пока не забрюхатят или не надоедят, и считай, подать ты хозяйке заплатил.
С удовольствием поглядел, как побелели девицы. Крестьянин упал на колени.
— Пощадите, господин! Птицу с поросем берите, только дочек не трогайте.
Сет соскочил с лошади.
— А не попользоваться ли мне самому сначала?
Подошел вплотную к сестрам, те почти одновременно прижали ладони ко ртам, чтобы не закричать. А уж как они будут каменеть от его прикосновений… Он ощутил знакомое напряжение в паху. Это ж надо, отказаться от такого удовольствия из-за какой-то глупой девки. Он и сам, получается, не великого ума. Схватил одну из сестер за локоть, потащил в дом. Она даже не вырывалась, совсем сомлела от испуга.
— Вторую не смейте до меня трогать! — приказал солдатам. — Караульте, чтоб не убегла.
Втащил девицу в дом, толкнул какую-то дверь и оказался лицом к лицу с девчушкой лет десяти, видно, младшей дочкой крестьянина. Та уставилась на него с удивлением, но без страха. Потом перевела взгляд на старшую сестру. Поняла что-то по выражению ее лица, глаза наполнились слезами, губки задрожали. Опять уставилась на мужчину. Сет про себя выругался. Девчонка напомнила ему Ли, хоть внешне была совершенно не похожа, смуглая черноглазая южанка. А его не испугалась, прах ее побери, и этот взгляд детский, удивленный, дрожащие губы…
— Господин, пожалуйста, не трогайте сестрицу! У нас правда ничего нет. И куриц, и поросенка мы должны соседу отдать. Он нам их совсем маленькими дал, чтобы вырастили. Мы за это зерна получим…
Сет ругнулся вслух, отпустил девицу и пошел прочь. Во дворе вскочил в седло и скомандовал солдатам ехать за ним. Вопросов никто не задавал. Люди успели узнать его достаточно хорошо.
Вечером Сет напился на очередном пиру, потом отыгрался на Азаре так, что она с постели встать не смогла (или не захотела, кто эту ведьмищу разберет?). Кое-как оделся и отправился к Ли, сам не очень понимая, зачем. Возможно, чтобы просто увидеть ее распроклятую синеглазую мордашку, которая после поездки в деревню не шла из головы. Увидеть и потереться о ее щеку своей…
Ну, увидеть-то он ее увидел, но она была не рада. Прогнала его. Опять прогнала! А он послушался, ушел, как побитая собака. Потом пил, не просыхая, сам не помнил сколько дней. Кажется, приходила Азара, он не мог бы сказать, по-настоящему или в кошмарах. И все время перед мысленным взором стояло личико его глупышки, да не оставят ее небеса…
Ли жила в замке ведьмы почти месяц. Девушка втянулась в рабочий ритм, справляться с обязанностями стало легче. Правда, тошнота усилилась, и Оливия почти не могла есть. Может, вне кухни ей и удалось бы проглотить кусочек-другой, но только не в этом чадном душном воздухе. Выходить во двор лишний раз она боялась из-за солдат. Правда, теперь к ней приставали меньше. Новизна ушла, Ли каждый раз всерьез отбрыкивалась, да к тому же не мылась и не следила за одеждой. Самой было противно, но по сравнению с перспективой ежедневных ощупываний, поглаживаний и прочих удовольствий, практиковавшихся по углам, вполне терпимо.