Глаз Охотника
Шрифт:
— На один вопрос, Араван, ты ответил. А как насчет Черного Калгалата?
Эльф продолжил свой прерванный рассказ:
— Во всем Митгаре не сыскать было дракона, равного по силе Черному Калгалату. Хотя были и такие, кто утверждал, что Даагор превосходит его в могуществе. Однако Даагор был сражен чарами волшебников, когда выступил на стороне Гифона во время Великой войны. Черный же Калгалат не принимал участия в войне, не желая становиться ни на чью сторону. Однако до чудища дошли слухи о том, что существует некое мощное оружие, которое призвано покончить с самым могущественным драконом. Его называли
Вскоре совсем стемнело, и над восточной стеной ущелья показался Глаз Охотника, волочащий за собой огненный хвост. Земля затряслась сильнее обычного, и гигантские глыбы льда устремились в пропасть.
До слуха варорцев издалека донесся звон колокольчиков. И в ту же минуту раздался протяжный заунывный вой.
У Фэрил сжалось сердце, и она почувствовала, как Гвилли с силой сжал ее руку.
— Волки? — спросила она, боясь услышать утвердительный ответ.
И вновь ущелье огласилось воем, который, казалось, приближался к ним, хотя непонятно, с какой стороны.
Риата взглянула наверх, откуда продолжали падать куски льда и обломки камней.
— Нет, Фэрил, это не волки, они только похожи на больших черных волков, — мрачно проговорила она. — Это воинственный клич валгов, вышедших на охоту.
Глава 7
НАСЛЕДИЕ ПРОШЛОГО
ИЮЛЬ-АВГУСТ 5Э985
(за три года до описанных событий)
— П-пророчество? — Гвилли вдруг начал заикаться, чего раньше с ним не случалось. Юная дамна, стоявшая на пороге, была похожа на прекрасную воительницу, представшую перед ним в блеске стали и серебра. — К-ка-кое пророчество?
Прежде чем дамна смогла ответить, Нельда, приемная мать Гвилли, с упреком в голосе произнесла:
— Где же твои манеры, сынок? Пригласи гостью в дом.
Гвилли посторонился, и дамна вошла, с недоумением переводя взгляд с баккана на людей и обратно. В этот момент Черныш, посчитав своим долгом тоже поздороваться, усиленно завилял хвостом и попытался лизнуть Фэрил в нос. Дамна вовремя увернулась, однако, по достоинству оценив порыв собаки, засмеялась и потрепала ее по загривку. Тут уж и Гвилли пришел в себя и поспешил ей на помощь. Он отпихнул собаку, которая была почти с него ростом, а Ориф строго приказал Чернышу:
— На место!
Собака попятилась, продолжая вилять хвостом.
— Будьте осторожны, — попросил Ориф. — Он может своим хвостом зашибить такую, как вы.
Златоглазая дамна только рассмеялась в ответ, и голос ее зазвенел, подобно серебряному колокольчику. Сердце Гвилли, казалось, сейчас выскочит у него из груди.
Нельда жестом указала в сторону кухни:
— Пойдем, золотко. Ты, должно быть, проголодалась? Хочешь чаю? — Женщина подвела дамну
— Фэрил, — ответила дамна, не без труда взобравшись на стул Гвилли, который был выше остальных. — Фэрил Твиггинс.
Сердце Гвилли замерло от восторга. Фэрил. Какое чудесное имя! Баккан пододвинул себе другой стул и сел. Его подбородок появился на уровне стола, и он казался ростом намного меньше дамны, занявшей его стул. Ориф тоже сел, а рядом с ним на пол плюхнулся Черныш, ни на минуту не прекращая вилять хвостом.
Нельда, как и подобает хозяйке, принялась разливать чай и потчевать гостью. Ориф набил трубку, приготовившись закурить, а Гвилли глаз не мог оторвать от дамны, ничего, кроме нее, не замечая вокруг.
И вот она обратила на него взгляд своих прекрасных золотистых глаз.
Гвилли весь вспыхнул, но попытался скрыть свое смущение, хоть и безуспешно.
— Вас ведь зовут Гвилли Фенн, не так ли? — спросила его дамна.
Баккан неуверенно взглянул на своих приемных родителей и вновь обратился к Фэрил:
— Меня действительно зовут Гвилли. Но что касается фамилии, мы… ну, мы не знаем точно, какая у меня фамилия… — Он запнулся и замолчал.
— Я нашел Гвилли лет двадцать тому назад, — ответил Ориф на немой вопрос обернувшейся к нему Фэрил. — Его родители были убиты рюкками или кем-то вроде них.
— Мы вырастили его как собственного сына, — продолжила его рассказ Нельда. — Ориф привез его сюда без сознания, в очень тяжелом состоянии.
Гвилли дотронулся до шрама у виска, оставшегося на память о тех полузабытых событиях.
Фэрил резко повернулась к баккану.
— Тогда ты понятия не имеешь, кто ты! — воскликнула она. — А если тебе это неизвестно, как же я узнаю, тот ли ты, кого я ищу?
У Гвилли бешено заколотилось сердце.
— Но я знаю, кто я такой, я только не помню своей фамилии.
Фэрил откинулась на спинку стула и впала в глубокую задумчивость.
Черныш даже перестал вилять хвостом и внимательно оглядел собравшихся в комнате, больших и маленьких, чувствуя, что что-то не так.
Ориф поднялся и взял небольшую щепку из вязанки дров, лежавшей на полу, поднес ее к огню и, когда она загорелась, закурил от нее трубку. Запах табака наполнил кухню, подхваченный ветерком из распахнутого окна.
Нельда поставила на стол перед Фэрил тарелку, и дамна устало улыбнулась женщине: ясно было, что аппетит у нее пропал.
Нарушив молчание, дамна спросила:
— И нет никакого ключа к разгадке тайны твоего рождения?
Гвилли покачал головой:
— Ни единого.
Ночью Фэрил проснулась оттого, что Нельда и Ориф тихонько шептались, стараясь не разбудить ее. Она не могла разобрать, о чем шел разговор, но, судя по тону, люди спорили.
Черныш, растянувшийся на полу у ее постели, подергивался во сне, догоняя воображаемую добычу.
Фэрил вышла на задний двор. Солнце только что встало. В этот ранний час Ориф уже колол дрова, складывая их рядом с хлевом. Черныш носился вокруг поленницы с таким видом, как будто в ней затаился невидимый взору враг.