Глаз Паука
Шрифт:
О чем он толковал с госпожой диа Лаурин, осталось неизвестным. Но беседовали они долго – почти до самого вечера.
После долгих споров и криков компании отвели в пользование флигель в шесть комнат. Обалдевший от подобной роскоши Ши начал прикидывать, какую пирушку тут можно закатить и сколько друзей пригласить, пока ему не напомнили о необходимости готовиться к грядущему вечеру. Выклянчив у Хисса десяток серебряных талеров, Шелам удрал в набег по лавкам, торговавшим готовой одеждой. Диери с головой скрылась в недрах сундуков, перерывая вороха разноцветных
Лиа потащила Хасти и Конана к телохранителям своей госпожи: подбирать доспехи и приводить себя в приличный вид. Хисс отправился с ними, предвкушая любопытное зрелище.
Старший телохранитель Клелии, Рейф – хмурый блондин-немедиец средних лет и плотного сложения – выслушал переданное Лиа повеление ее светлости оказать любую потребную помощь, угрюмо оглядел с ног до головы двух предъявленных типов и буркнул:
– Счас сообразим чего-нибудь. Идите за мной.
Три комнаты, где обитали телохранители офирки, за луну превратились в маленькие казармы, вмещавшие в себя оружейный склад, помещение для разминок и тренировок, а также мастерскую по починке и изготовлению снаряжения. Рейф принялся перебирать содержимое шкафов и сундуков, отбрасывая не приглянувшиеся вещи в сторону и недовольно ворча себе под нос.
С Малышом управились быстро, снабдив подходящим по размеру кожаным доспехом ярко-синего цвета в золотых узорах. Затем Рейф отнял у донельзя возмущенного подростка его ненаглядную реликвию – спасенный из горящей «Уютной норы» длинный меч в щербинах и зарубках – настоятельно посоветовав продать сей ржавый хлам старьевщику. Вместо него Конану вручили неплохой клинок зингарской работы. Пропустив мимо ушей заверения Хисса в том, что никаких драк не предвидится, Рейф потребовал от мальчишки показать, как тот умеет обращаться с мечом.
Конан показал.
Немедиец скривился, со всей легионерской прямотой заявив:
– До первого настоящего боя. Хотя толк выйдет. Лет так через десять. Если доживет.
– Толк выйдет, бестолочь останется, – жизнерадостно предположил Змеиный Язык.
Конан глянул на него с выражением, обычно приберегаемым для злейших врагов.
С Хасти дело обстояло труднее. Сначала долго подбирали доспех. Потом Рейф скорбно поинтересовался: владеет ли сей муж хоть каким-нибудь видом оружия, и если да, то каким?
– Он не знает, – дружным хором откликнулись Хисс и Малыш.
– Да ты дай ему что-нибудь, – посоветовал Змеиный Язык. – Тогда и увидим.
Физиономия Хасти опять сделалась виноватой – уж слишком на многие вопросы ему приходилось отвечать растерянным: «Я не знаю». Забвение, плотным серым туманом окутавшее его жизнь до мига появления в молельне на Плешке, до сей поры скрывало кой-какие довольно существенные области его сознания. Хасти не разучился ходить, говорить, соображать, однако о иных своих способностях узнавал по случайности. Змеиный Язык подметил, что успешнее всего Одноглазый постигает секреты своего прошлого, сталкиваясь с предметами или явлениями, с коими когда-то имел дело. Так, угодившая к нему в руки лютня помогла вспомнить умение слагать баллады, а вид бушующей на Плешке драки пробудил искусство сложения и произнесения проповедей…
Рейф вздохнул, прикинул что-то в уме, выбрал на оружейной стойке тяжелый и длинный полуторный клинок и бросил Одноглазому:
– Валяй, попробуй.
Врожденная предусмотрительность заставила Хисса попятиться и укрыться за сложенными в горку седлами, утащив за собой Лиа.
Хасти сцапал небрежно брошенный меч на лету, за рукоять, выхватил прямо в воздухе мгновенным броском ладони. Судя по почти детской растерянности, расплывшейся на лице Одноглазого, его рука и на этот раз сработала куда быстрее разума.
А потом по комнате прошелся стальной вихрь.
Рейф едва успел присесть, так что клинок свистнул над самой его макушкой. Одноглазый прокрутил молниеносную «мельницу», попутно разрубив надвое дубовый табурет, на три стороны света соткал сверкающую паутину диковинных выпадов, свалил в развороте загремевшую оружейную стойку и только тогда опомнился – с крайне сконфуженным выражением на лице. Единственный его глаз, однако, сиял.
– Я помню! – торжествующе воскликнул Хасти. – Я уже держал такое в руках! Когда-то… давно…
– …едят тебя демоны! Дай сюда, во имя Всемилостивой Иштар! – рявкнул немедиец, отбирая у Одноглазого меч. Из распахнутых дверей потрясенно таращились двое подчиненных Рейфа, привлеченные шумом и грохотом.
– Но ведь умеет же, – завистливо сказал Конан.
– Умеет, умеет, – буркнул Рейф. – С умением таким по городу лучше не ходить… Потом еще раз покажешь, как ты это сделал. А пока погодите с мечами… сейчас…
Он поразмыслил, скребя подбородок, и наставительно поднял палец:
– Ага. Вот мы что ему дадим. Не столь опасно, но внушает…
Рейф вышел в соседнюю комнату и чем-то погремел там. Вернулся он с боевым посохом из темно-коричневого дерева, длиной около трех локтей, с утолщением на одном конце и начищенной бронзовой штуковиной на другом. За время его отсутствия Малыш успел вернуть в прямостоячее положение уроненную стойку, а помогавший ему Хасти прямо-таки с жадностью разглядывал блестящие клинки.
Наученный горьким опытом Одноглазый с посохом был куда осторожнее, да и Рейф на сей раз держался настороже. Посему обошлось без разрушений. Почти.
– Не человек, а ходячее бедствие, – покачал головой Рейф. Хисс и Лиа, рискнувшие вернуться в помещение, оторопело рассматривали произведенный разгром и в особенности – аккуратную круглую дыру в стене, куда под конец пришелся удар окованным торцом посоха. – Где вы его откопали? Может, лучше мне поехать с вами, вместо этого… берсерка-разрушителя?
– Мы подумаем, – вежливо отозвался Хисс. – Спасибо за предложение.
– Ну, дело ваше. Клинок и шест можете оставить себе, но доспехи потом верните. Вам еще что-нибудь нужно?