Глаз ведьмы
Шрифт:
Шамрай шумно вздохнул и тыльной стороной ладони смахнул обильно выступивший на лбу пот — от того, что сообщил и как наседал колченогий, бросало в жар, словно в парилке. А вдруг он врет про убитых? Хотя зачем ему: за время их сотрудничества Владислав Борисович не раз имел возможность убедиться, что Николай Семенович никогда зря не болтал и не бросался пустыми обещаниями. Кремень, а не человек, несмотря на увечье.
Значит, про убитых правда, но колченогий не стал развивать эту тему, видимо, не желая давать лишнюю информацию, а расспрашивать его — дело пустое. Еще, чего доброго, нарвешься на неприятность.
— Сколько у меня есть времени?
— Неделя,
Нельзя дать этому слюнтяю Владику расслабиться: пусть тянет все, что попадет в лапы, а там разберемся, отделяя зерна от плевел.
Колченогий свистнул собаку, повернулся и, не прощаясь, медленно захромал к выходу из парка.
Шамрай подождал, пока он отойдет подальше, и зло плюнул ему вслед — Владислав Борисович прекрасно понимал: из соратника и, если уж на то пошло, подельника он постепенно превратился пусть в высокооплачиваемого, но полностью зависимого от Николая Семеновича осведомителя. И сделал это не кто иной, как сам колченогий, запугав Шамрая и опутав своими липкими сетями.
Да, Владислав Борисович высокопоставленный правительственный чиновник, да, у него много денег и есть счета за рубежом, да, его благорасположения ищут, но на самом деле он тривиальный стукач хромого мафиози. Как же от этого приходится страдать! И морально, и физически.
Лола развалилась на диване и смотрела телевизор. Сегодня на ней был полупрозрачный розовый пеньюар с бордовыми кружевами, и выглядела она весьма соблазнительно, но Лева, подсматривавший за сожительницей через щелочку в неплотно прикрытой двери, решил: сейчас не время для любовных забав. Все равно придется как-то коротать вечер, вот тогда они этим и займутся. Конечно, жить затворником смертная тоска, однако лучше некоторое время пересидеть в добровольном заточении, чем целую вечность лежать в холодной и сырой могилке.
Зайденберг на цыпочках направился в кабинет, по пути прихватив бутылку из стоявшего в коридоре холодильника. Усевшись за стол, он плеснул в стакан виски, выпил, закурил сигарету и открыл дверцу шкафа. На мониторе застыла картинка пустой лестничной площадки — умело вмонтированная скрытая минителекамера, придуманная на далеких островах Восходящего солнца, показывала: около дверей квартиры никого. Вот и прекрасно.
Лева выпил еще и начал одну за другой нажимать клавиши на пульте, просматривая весь двор, автостоянку, где жарились его «жигули», подходы к подъезду. Сонное царство, да и только: бабки на лавочке, малыши в песочнице, редкие прохожие. А ведь всего в сотне метров гудит поток транспорта и как муравьи снуют пешеходы на широком проспекте. Нет, что ни говори, удачно он прикупил эту квартирку, очень удачно.
После третьей дозы он почувствовал жажду деятельности и решил с кем-нибудь пообщаться по телефону. А почему нет, если под рукой аппарат, который не позволяет засечь его номер? Так, кого осчастливить своим вниманием?
Лева достал электронную записную книжку и с удивлением увидел, что на экранчике, вроде как сам собой, высветился номер Элки Ларионовой. Ах да, наверное, когда он с пьяных глаз последний раз набирал ее номерок, он так и остался. Ладно, будем считать это знаком судьбы.
Бывший шоумен набрал номер, подождал и уже был готов разочарованно причмокнуть и положить трубку, как вдруг после пятого или шестого гудка в наушнике щелкнуло и знакомый голос проворковал:
— Алло, вас слушают.
Лева от неожиданности нажал на рычаги и оторопело посмотрел на аппарат, как будто тот мог дать ответ, кто сейчас говорил: действительно Эльвира или это просто почудилось?
Зайденберг налил еще, залпом выпил и вновь набрал номер. Пошли долгие гудки, потом щелчок, и в наушнике тот же голос:
— Алло, вас слушают. Отвечайте, — на другом конце провода начали слегка раздражаться. — Да не молчите же или перезвоните, вас совсем не слышно.
Услышав пиканье отбоя, Лева положил трубку и оцепенел в кресле. Нет никаких сомнений — это Элка! Господи, сколько он ждал этого момента, а теперь растерялся и не знает, что делать. Начни говорить с ней, так бросит трубку и опять сбежит куда-нибудь с перепугу, а ему этого не надо: ищи ее потом!
Как бы исхитриться и лично поговорить с ней, предложить уехать и обеспечить всю ее жизнь, а если откажется, тогда остается одно — вмазать пулю и пусть не достается никому. А проклятый мент, ставший ее любовником, будет цветочки на кладбище носить. Походит-походит и перестанет, забудет, новую бабу найдет, а вот Леву ему никогда не найти! Никогда!
Затуманенный алкоголем мозг Зайденберга уже не мог ни здраво оценить ситуацию, ни тем более подать сигнал тревоги, предупредив, что слишком уж легковесно Лева на все смотрит, грубо подгоняя реалии под желаемую идеальную модель. Раньше Зайденберг был трезвым и расчетливым дельцом. Но это раньше!
Он допил оставшееся в бутылке виски и прилег на диван, намереваясь прикинуть, как лучше действовать, однако выпитое оказалось сильнее, и добровольный затворник провалился в тяжелое забытье. Заглянувшая в комнату Лола, увидев на столе пустую бутылку, решила его не беспокоить и отправилась в дальнюю комнату. Недавно она нашла запасной комплект ключей от бронированных дверей и теперь чувствовала себя значительно уверенней: по крайней мере, она могла ускользнуть от Левки; код, блокирующий замок двери, он ей выболтал в одну из жарких ночей, став в ее объятиях податливым, словно воск. А про деньги молчал, зараза, как она ни ластилась…
Проснулся Зайденберг ближе к вечеру. Сон немного освежил его, но зато жутко хотелось похмелиться, вернее, добавить, чтобы снова поймать ставший привычным ломовой кайф. И тут Лева вспомнил про Элку. Напиться, когда она наконец-таки появилась, будет с его стороны непростительной глупостью!
Он принял душ, наскоро обтерся полотенцем и побежал одеваться. Пожалуй, лучше всего выйти по-деловому: светлая рубашка без галстука — зачем он по такой жаре? — и легкий бежевый костюм. Пиджак обязателен, поскольку придется куда-то спрятать оружие и положить документы.
— Ты куда собрался?
От неожиданности Лева вздрогнул и обернулся. В дверях стояла Лола, небрежно придерживая распахнувшийся на груди пеньюар. М-да, придет время разбираться и с ней, но не сейчас.
— Иди, не мешай, — буркнул он, натягивая брюки. — У меня дело в городе, я ненадолго. Ну, чего встала?
— К ужину вернешься?
— Да, да! Я же сказал!
Она надменно задрала подбородок и вышла. Зайденберг застегнул рубашку, побрызгал на себя крепким одеколоном, проглотил японский антиалкогольный шарик и опустился на колени около окна. Там, за плинтусом, был устроен тайничок. Вообще-то их в квартире было несколько, и прежний хозяин рассказал обо всех: какой смысл умалчивать об этом, если он собирался помахать ручкой России? В тайнике у окна Лева хранил «беретту» — небольшой итальянский пистолет с двумя обоймами.