Глаз ведьмы
Шрифт:
В самом начале их знакомства он представился Мякишеву как Павел Иванович и, памятуя школьный курс литературы, Александр Трофимович тут же окрестил его про себя «Чичиковым». Но в том, что Павел Иванович настоящее имя его знакомого, Мякишев абсолютно не был уверен. Скорее наоборот. Да разве в этом суть? Суть их отношений заключалась совершенно в ином.
— У вас уже приняли заказ? — поинтересовался Мякишев.
— Еще нет, пожалуйста, прошу вас! — Павел Иванович подал ему через стол солидную папку меню.
Александр Трофимович осторожно раскрыл ее и увидел плотный конверт. Сердце его радостно екнуло. Он незаметно
— В следующий раз мы опять встретимся здесь? — листая меню, негромко спросил Мякишев.
— Вас что-то не устраивает или вызывает беспокойство? — насторожился Павел Иванович.
— Место встречи изменить нельзя? — пошутил Александр Трофимович, закрывая меню. — Когда-нибудь мы здесь нарвемся на нежелательную компанию.
— Вот вы о чем, — облегченно вздохнул «Чичиков» и доверительно сообщил: — Привычка, знаете ли. В моем возрасте уже трудно менять привычки, а я долгие годы встречался с нужными людьми именно в «Праге». Солидно, приличная кухня, наверху уютные кабинеты. Можно приятно провести время и поговорить о деле. Кстати, выпьете немного? Тогда я закажу коньячку, для сердца полезно по такой жаре.
— С удовольствием. Однако позвольте мне заметить, уважаемый Павел Иванович, что сейчас полно разных кабачков и ресторанчиков по всему Центру, там не в пример меньше риску нарваться на нежелательные встречи.
— Я учту. Но и вы учтите, дражайший Александр Трофимович, что не мешает знать, кто именно контролирует кабачок или ресторанчик, в котором вы захотите встретиться в следующий раз. И проверить его на наличие чужой техники. А тут так мило…
Подошел официант, и, пока он принимал заказ, беседу пришлось прервать, но из того, что сказал «Чичиков», Мякишев для себя уяснил: здесь как была, так и осталась вотчина прежней или все еще настоящей службы Павла Ивановича. Сейчас черт их разберет, кто они на самом деле и в кого любят перекрашиваться, а уж кому служат — тем более! Тот же респектабельный Павел Иванович вполне может являться своеобразным проводником, буфером, неким связующим звеном между государственными спецслужбами и сильнейшими криминальными группировками, имеющими в своем кармане коррумпированных чиновников на самом верху пирамиды власти.
Когда после первой рюмки занялись салатами, «Чичиков» как бы между прочим поинтересовался:
— Что поделывает ваш любимчик Серов? Все еще из шкуры вон лезет в поисках тех, кто помогал деловым людям уйти на Запад?
— Он назвал это дело «Крысиная тропа», — Мякишев отхлебнул из фужера холодной минералки и промокнул губы салфеткой, выигрывая время, чтобы обдумать ответ и не попасть впросак.
С чего бы вдруг такое пристальное внимание к Сереге? Кажется, все прошло и похоронено, как говорится, быльем поросло. Или он ошибается, и где-то в недоступных глубинах продолжается возня: роют новые ходы, подводят мины и готовят ближним глубокие ямы-ловушки? Если Серов не бросил интересоваться ушедшими на Запад бизнесменами и их покровителями, то непременно сломает себе шею, а гробить себя вместе с ним Александр Трофимович не испытывал ни малейшего желания.
— Явно интереса он не проявляет, — сказал Мякишев. — А в голову разве влезешь?
Павел Иванович выплюнул косточку маслины.
— Он что, романтик? — вполне серьезно спросил он. И собеседник прекрасно понял его.
— В определенной мере да, романтик сыска, именно криминального сыска.
— И ярый поборник справедливости?
— Приобрел с годами определенную гибкость, но все равно стремится добиться справедливости, — вынужденно признал Александр Трофимович.
— Пора его менять на руководящем посту, — наливая в рюмки коньяк, как о давно решенном деле сказал «Чичиков».
Мякишев удивился:
— Мы же его только назначили.
— Ну и что? Передвинем, задвинем или выдвинем наверх, в министерство. Там идиотов хватает, зашибут насмерть с его-то принципами, так и останется на всю жизнь до пенсии подполковником и будет не вылезать из командировок по медвежьим углам. Кстати, к вам на днях заглянет один молодой человек и передаст привет от меня. Так вы посмотрите: хорошо бы его сначала замом к Серову поставить, а потом сделать начальником отдела. У молодого человека будет несколько вопросов, так вы на них ответьте, считайте, что это я вас спрашиваю. Договорились?
«Роют! — понял Трофимыч. — И не переставали рыть! Куда, чего и зачем, дело не мое, но роют, сукины дети. А Серегу, как ни жалко, придется сдать: пусть лучше отправляется служить в министерство и гоняет там по командировкам, чем лишится буйной головы. Наверху на глупости времени не останется. Хотя обидно, толковый сыщик, и вместе с ним мы могли бы шкуру содрать не с одной сволочи, но… Времена изменились, и стоит ли заводиться, когда понимаешь, что ты уже давно не боец?»
— Договорились, — натужно улыбнулся Мякишев и не смог удержаться, чтобы не заметить с горечью: — Кажется, дорогой Павел Иванович, вы меня теперь тоже в некотором роде рассматриваете как своего агента?
«Чичиков» откинулся на спинку кресла и недоуменно поднял брови, делая вид, что искренне изумлен и даже несколько обижен услышанным. Надо отдать ему должное — он был неплохим актером, но обмануть Трофимыча, выросшего в атмосфере закулисных интриг и всю жизнь прослужившего в органах, ему не удалось. Видимо, поняв это, Павел Иванович вновь наполнил рюмки и грустно улыбнулся.
— Знаете, как в Библии сказано? Что существует, тому уже наречено имя, и известно, что это — человек и что он не может препираться с тем, кто сильнее его… Оставьте дурные мысли. Давайте лучше выпьем за все хорошее!
— Боюсь, все хорошее давно позади, — вздохнул Мякишев.
В таком настроении отпускать его не стоило, и «Чичиков» примирительно проговорил:
— Бросьте! Жизнь странная штука и, по большому счету, все мы чьи-то стукачки. Главное — не стать двурушником!
Он поднял рюмку и поверх нее пристально посмотрел Александру Трофимовичу в глаза, и у того неприятно заныло сердце. Видно, столь давнее и ранее абсолютно не обременительное, зато очень выгодное знакомство-сотрудничество с Павлом Ивановичем начинало перетекать в новую, не совсем приятную фазу. В последние месяцы это чувствовалось особенно остро, но, как справедливо заметил «Чичиков», можно ли препираться с тем, кто сильнее тебя? Коли эти ребята взяли за горло, то уже ни за что не выпустят, а начнешь дергаться — засучишь ножками в петле, тщетно пытаясь дотянуться до земли.