Глаз ведьмы
Шрифт:
— Ты это, — начальник отвел глаза в сторону, — пока не уезжай никуда, договорились?
— Подписочку дать? — с иронией улыбнулся Серов.
— Прекрати, — по-доброму попросил Мякишев. — И так тошно, а ты тут еще ерничаешь. Тебя куда подбросить?
— Если можно, к Туру.
— Хочешь навестить приятеля? — Трофимыч подтянул к себе лежавшую на приставном столике рацию, вызвал водителя и приказал ему подать машину к центральному входу и отвезти подполковника Серова, куда тот скажет. — Я не прощаюсь надолго.
— Типун вам на язык, — пожимая руку начальника, пожелал Сергей, — лучше встретимся по иному поводу. Тогда, может быть, и рюмку выпью…
Тур встретил приятеля радушно, несмотря на то, что тот заявился без предупреждения, свалился словно снег на голову, разрушив утреннюю семейную идиллию. Как понял Сергей, Володька и Татьяна встали поздно и, пока он вел с Трофимычем полную скрытых угроз, ловушек и недомолвок беседу, они еще видели третий сон, блаженно почивая на широченном диване. Судя по всему, после развала фирмы, в которой Татьяна работала секретаршей, она решила полностью посвятить себя домашнему очагу.
Как бы там ни было, сейчас Серов хотел лишь одного — поскорее показаться профессору психиатрии или невропатологии, который дружил с родителями Тура: может быть, он даст ответы на некоторые мучившие Сергея вопросы?
Пока Володька дозванивался до профессора, Серов пил чай на кухне и мрачно размышлял, чем ему лично грозит гибель Фомича, которого, если верить Мякишеву, застрелили из табельного оружия Сергея. Кстати, в этом Трофимычу стоит целиком и полностью верить: зачем ему лгать, какая выгода? Если Серова хотели отстранить от работы, то это с успехом достигнуто, и вскоре он вообще «покинет ряды», как любили выражаться кадровики, и станет бывшим подполковником милиции, бывшим оперативным работником и бывшим начальником отдела, а всем бывшим не положено совать нос куда не следует! Древний, как мир, закон.
Так вот, неприятностей кому-то, страстно желавшему от него избавиться, Серов более не принесет. Частным образом заниматься тем, что его интересовало по службе, невозможно, хотя бы по причине полного отсутствия денег. А их понадобилось бы огромное количество: уж если по закону тебе никто не хочет помочь и приходится запугивать да грозить, то когда ты лишен должностного положения, и подавно информацию остается только покупать. Не станешь же пугать людей тем, что прибьешь, если не скажут? Тут же настучат, и ты очутишься за решеткой. Это бандита сложно поймать, а бывшего мента — нет ничего легче, вот он, дуралей!
Не поэтому ли заварена вся крутая кашка — чтобы он больше и думать не смел реанимировать дело бизнесменов, полинявших на Запад? Не тут ли собака зарыта?
Теперь надо думать, как отбиваться от каверзных вопросов на допросе в прокуратуре — наверняка они будут вести следствие по факту убийства двух человек. И кто-то уже ведет следствие по факту взрыва на квартире, где содержали в заложниках Зайденберга. Интересно, кто? И кто из прокурорских наложил лапу на дело об убийстве Лолы? Если выяснить некоторые любопытные детали об этих борцах за правопорядок и законность, а к ним нарыть немного компромата, то картина сразу начнет проясняться. Но кто же тебе позволит это сделать? И кто, черт его побери совсем, завладел пистолетом Серова?!
— Сейчас поедем, — оторвал его от невеселых размышлений заглянувший на кухню Тур. — Машину придется ловить.
— Поймаем. Не волнуйся, я не такой немощный.
— Вот это мы скоро и узнаем, — шутливо пригрозил Володька. — Учти, Егорыч никогда хвостом не виляет, он считает, что больной должен знать всю правду.
— Егорыч?
— Валентин Егорович. Так зовут профессора.
Татьяна поехала с ними, не желая даже ненадолго расставаться с милым дружком, а может быть, еще и потому, что хотела побыстрее узнать мнение медицинского светила о состоянии здоровья Сергея: как-никак тот ухаживал за ее подругой.
Машину поймали быстро — подвернулся левак на «Волге», — а ехать оказалось недалеко, на Арбат.
Серов ожидал увидеть седого старичка, но обманулся: профессор был модно одетым, моложавым мужчиной средних лет в туго накрахмаленном белом халате. Своими манерами он напоминал какого-то известного актера, но кого именно, Сергей никак не мог уловить и из-за этого сердился на себя: раньше память его никогда так не подводила. Если он решал, что человек похож на кого-то, то четко и точно мог его идентифицировать с двойником.
Валентин Егорович долго расспрашивал Серова о его бедах и болячках, попросил полностью раздеться и осмотрел.
— Ну что же, молодой человек, — вытирая руки полотенцем, произнес он. — По большому счету я удовлетворен.
— Чем? — Сергей застыл с брюками в руках.
— У вас крепкое сложение и, должно быть, крепкая нервная система. Атлетический тип, но психика подвижна и ранима. Ну да это больше по части психологов, а вас, как я понимаю, интересует иное? Вы одевайтесь, одевайтесь.
— Извините, — буркнул Серов, натягивая брюки. — Не про чужого ведь рассказываете?
— Логично, — улыбнулся Валентин Егорович. — Должен вас порадовать: мое мнение таково, что никакого паралича у вас не было, а имелся парез, который почти исчез, и если вы в дальнейшем будете благоразумны, он пропадет, не оставив по себе даже печальных воспоминаний.
— Что вы имеете в виду под благоразумием? — Сергей застегнул рубашку и присел около стола.
— Покой и полное отсутствие стрессов. Вас, кажется, хотят комиссовать из органов? Не стоит противиться судьбе, голубчик. Поверьте, провидение обычно знает, что делает: оно дало понять, как ценна жизнь, и хочет сохранить ее для более важной миссии на земле. Считайте это религиозным идеализмом, но тем не менее…
Он закурил и жестом предложил Серову сигарету. Тот взял, прикурил и глубоко затянулся. Что ему делать вне органов, если он умеет лишь ловить бандитов? Переучиваться на бухгалтера или самому становиться бандитом?
— Я смогу еще служить? — он набрался духу задать терзавший его вопрос.
Профессор ответил без колебаний:
— По большому счету да! С одной оговоркой.
— Какой?
— После восстановления. Должен пройти реабилитационный период, а сколько времени он займет, знает только Бог! Я, например, не возьму на себя смелость называть конкретные сроки.