Глаз ведьмы
Шрифт:
Когда-то эта нехитрая аббревиатура расшифровывалась как «Соловецкий лагерь особого назначения», и ее кололи на руках те, кого туда отправляла новая власть, обожавшая всякие сокращения, в том числе сокращение численности населения своей страны. Позже, в иные времена, старая татуировка приобрела новое значение, и ее стали расшифровывать как «смерть легавым от ножа».
Власов вспомнил про свой ножичек, спрятанный в сумке, и усмехнулся — Славка никогда никого не зарезал и не убил, а накололся из дешевого форса, хотя против легавых ничего особенного не имел. Что может иметь против них вор-неудачник, к тому же давно завязавший? Ластик небось даже околоточного своего, то бишь участкового, не видел лет десять. Спросить? Проверить, угадал или нет?
Но вместо этого Анатолий Александрович спросил о другом:
— Что у тебя за звук такой? Словно скребутся?
— А-а, мыши, мать их! — Славка выпил и кинул в широко открытый рот кусок ветчины. — Пей, хрен с ними! Видал, у нас магазин сделали на первом этаже, ну, с той стороны дома? Вот они и прут везде, заразы. Я вот думаю, может, кота завесгь?
— Мыши?
Фомич встал, в одних носках, неслышно ступая по половицам, прокрался в переднюю и прислушался. Кажется, тихо. Неужели и правда мыши? Но скрежет был явно металлом по металлу, а мышей со стальными фиксами он еще отродясь не видывал. Выглянуть в глазок?
Власов приподнял заслонку и приник глазом к окуляру дверного глазка, ожидая увидеть пустую лестничную площадку, но увидел лишь непроницаемую черноту, из которой вдруг что-то очень сильно ткнуло его в глаз, да так, что разом погасло сознание.
И Анатолий Александрович Власов осел у дверей квартиры приятеля с простреленной головой, поймав пулю прямо в глаз через дверной глазок.
Славка на шум выскочил в прихожую, увидел окровавленное тело и хотел закричать, но тут дверь распахнулась и в проеме появилась темная фигура, за которой маячили неясные тени. Ластик попятился, а фигура вскинула руку и выстрелила. Славик получил от незваных гостей пулю в лоб и рухнул на пороге единственной комнаты.
— Оружие оставить? — деловито спросил стрелявший.
— Нет, — ответил ему мужчина в темной рубашке. — Контрольные в голову, гильзы не собирать и быстро вниз.
Приглушенно бухнули еще два выстрела, затем раздались торопливые шаги по лестнице. У подъезда ждали два автомобиля. Как только трое мужчин вышли и расселись, водители тронули с места.
— Меня подбросьте к Вешнякам, — попросил мужчина в темной рубахе. — Оттуда я и позвоню ментам: пусть посуетятся.
Игорь Викторович знал свое дело, и пальцы на руке Сергея потихоньку стали обретать прежнюю силу и чувствительность. Головные боли практически не беспокоили. Серов стал гулять в парке госпиталя и там же встречал посетителей, а ходили к нему почти ежедневно отец, тетя Клава да приезжали Володька с Татьяной. Со службы больше никто не появлялся.
В один прекрасный день Игорь Викторович предложил поехать в загородную больницу для долечивания, а потом отправиться в санаторий.
— Когда еще соберетесь, — уговаривал он. — А ваш организм нуждается в отдыхе, медицинском контроле и лечении.
— Нет, — немного подумав, отказался Серов. — Знаете, дома и стены помогают.
— Ну, как хотите, — обиженно поджал губы врач. — Ваше право не соглашаться, но я бы хорошенько подумал.
— Уже подумал, — заверил Сергей. — Надеюсь, вы не сомневаетесь в том, что я еще способен мыслить?
— Я вас умоляю! — выставил перед собой ладони Игорь Викторович. — Домой так домой. Дадим открытый больничный…
Встречать из госпиталя приехал отец: он еще накануне твердо заявил, что не позволит сыну ехать до дома одному.
— Ничего, возьмем такси, — как о давно решенном деле, сказал Иван Сергеевич. — Слава Богу, пока не нищие, а здоровье всегда дороже.
Сюрприз ждал их около ворот. Пока отец расписывал, какие яства и пироги приготовила Клава, сын вглядывался в неясные фигуры, мелькнувшие впереди. Ну, так и есть, это же Володька Тур с палочкой-выручалочкой и Татьяной, поддерживавшей суженого с другой стороны. Разве без них обойдутся торжества с пирогами?
— Как он похудел, — продолжая улыбаться подходившим Серовым, шепнула Татьяна.
Действительно, когда она познакомилась с начальником и приятелем своего жениха, то увидела цветущего, полного сил, уверенного в себе ироничного мужчину, а теперь к ним приближался худой, казавшийся выше ростом человек с ранней сединой на висках, чем-то отдаленно напоминавший прежнего Серова, прозванного Волкодавом. Словно у Сергея появился брат, который был старше лет этак на десять и уже немало повидал на своем веку. И это горькое знание залегло в складках морщин и холодком притаилось в глазах.
— Молчи, — сердито буркнул Володька и старательно изобразил на лице радостную улыбку.
— Ну-у, отмаялся наконец?! — громко сказал он, обнимая Сергея. — В гости пригласишь?
— Мне еще для полноты счастья не хватало кровников и объявления вендетты, — засмеялся Сергей. — Что за вопрос? Сейчас поймаем такси и поедем.
— Такси? — удивленно округлил глаза Тур. — Зачем такси? Мы тут посоветовались с Татьяной и решили, что лучше на другом транспорте.
— В метро?
— Э-э! — подражая восточному человеку, раздраженному тем, что собеседник его не понимает, Володька картинно закатил глаза и залопотал с акцентом: — Зачем такси, зачем мэтро, дарагой?! Там вэздэ платить надо, а мнэ нэ надо! Вот!
Он вывел приятеля за ворота и показал на длинный белый «форд-скорпио» с дизельным движком.
— На нем поэдем!
Сергей лишь тихонько присвистнул: неужели, пока он валялся по госпиталям, Тур настолько разбогател? Такая, даже подержанная, тачка потянет не меньше, чем самые новенькие «жигули» престижной модели.
— Твоя?
Володька с сожалением вздохнул и перестал дурачиться.
— Нет. У знакомого выпросил по поводу встречи старого друга. Садитесь, сзади открыто…
— Как же ты с больной ногой за рулем? — усаживаясь в «форд», обеспокоенно спросил Сергей. — Педали-то можешь выжать?
— Ерунда, — отрезал Тур. — Сюда же доехали? И вообще хуже, когда ходишь, а не ездишь: через некоторое время стопа просто повисает, словно тряпочка, и нет никаких сил поднять ее, а нога подкашивается. Врачи говорят, что в гипсе ослабли связки. Тренирую теперь, массаж Татьяна делает, но все равно в машине лучше.
— Ну-ну, авто-Маресьев, — мрачно пошутил Иван Сергеевич. — Аккуратнее! И дома за столом к бутылочкам не тянись!
— Слушаюсь, — улыбнулся Володька и тронул с места.
По дороге Сергей жадно смотрел в окно — в госпитале ему казалось, что за последний месяц нечто изменилось в облике города, что он стал иным, чем был до того злосчастного взрыва, что он не узнает некоторые улицы, дома, не отыщет знакомых с детства примет в облике столицы.