Глаз времени
Шрифт:
Не хрупкость Земли поражала его, а ее необъятность. И не величие завоевания человеком планеты, которое и так было очевидным, а незначительность размеров его владений на ней, даже в первой половине двадцать первого века.
Но все это он мог наблюдать до того, как все произошло…
Коля старался разглядеть внизу что-то знакомое. Геометрия Земли с малой орбиты казалась без изменений: каждые девяносто минут он мог наблюдать, как лучи восходящего солнца с поразительной быстротой проникают сквозь слои атмосферы и плавно сливаются в извивающиеся потоки, будучи сначала темно-красными, затем оранжевыми, а потом желтыми. Формы и расположения континентов, пустыни, распределение вершин горных хребтов — все это выглядело таким, как и всегда.
Но
Произошли сдвиги ледниковых щитов. Ему было прекрасно видно, как лед через Гималаи пробивает себе пути в низменности. А вот Сахара не везде оставалась пустыней: то тут, то там появились новые оазисы, зеленые клочки, ограниченные участками с прямолинейными краями, которые в длину могли достигать пятидесяти километров. Также он заметил, что отрезки пустыни каким-то образом появились среди зеленых просторов дождевых лесов Южной Америки. Неожиданно мир превратился в нескладную мозаику. Но те странные кусочки зелени в пустыне уже увядали. С каждым новым днем ему становилось все заметнее, как эта зеленая глазировка умирала.
Если изменения на теле планеты были слегка заметны, то их влияние на человечество оказалось весьма существенным.
Днем увидеть с орбиты города и фермы было всегда нелегко. Но теперь даже те длинные шоссе, в свое время пересекавшие красное сердце Австралии, куда-то исчезли. Британия, легко узнаваемая по своим очертаниям, казалась покрытой толстым одеялом лесов от границ Шотландии до Ла-Манша: Коля нашел Темзу, но она была намного шире, чем он ее помнил, а вот Лондона не было. Однажды Криволапов заметил яркое оранжево-желтое сияние посреди Северного моря. Оказалось, что это горела нефтяная вышка. От нее поднимался огромный столб дыма и расстилался над всей Западной Европой. Когда они были в зоне охвата радиосигнала того места, Муса отчаянно пытался выйти с кем-то на связь. Но ему никто не ответил, и не было видно, чтобы корабли или самолеты спешили на помощь работникам пылающей вышки.
И так было повсюду. Если та сторона, на которой был день, поражала Колю своими изменениями, то та, на которой была ночь, разрывала ему сердце. Огни городов, которые с высоты напоминали ожерелья на шее у континентов, потухли и пропали бесследно.
Куда бы он ни смотрел, он видел одну и ту же картину. Но было и несколько исключений. В центре пустыни часто вспыхивал лагерный костер, хотя Коля мог принять за него вспышки от ударов молний. В Средней Азии, у границ Монголии, плотность разбросанных костров была больше. На месте того, что было Ираком, расположился город, но маленький и какой-то одинокий. Ночью его огни мерцали, как костры или пламя масляных фонарей. Явно не электрические… Сейбл утверждала, что видела признаки обитания людей на месте, где находился Чикаго. Однажды экипаж «Союза» любовался видом обширного сияния у западного побережья США. Оказалось, что это тектонический разлом: из разорванной земли вытекали потоки раскаленной лавы. Вскоре волны вулканического пепла и пыли лишили космонавтов и этого зрелища.
На первый взгляд казалось, что человечество перестало существовать. Больше ничего сказать было нельзя. Россия была пуста. Москва исчезла, и Колина семья — Надя и мальчики — пропали вместе с ней.
Космонавты осторожно обсуждали то, что могло вызвать столь жуткие метаморфозы. Возможно, что разразилась большая война, которая уничтожила все население Земли. Такая гипотеза казалась наиболее вероятной. Но в таком случае они должны были слышать, как отдают приказы военным, как взлетают в воздух МБР [12] , уловить одинокие мольбы о помощи и, не приведи Господь, наблюдать, как сгорают города. И какая такая сила могла сорвать с места и перенести за сотни километров ледники и куски покрытой растительностью земли и сделать их частью совершенно противоположного ландшафта?
12
Межконтинентальные баллистические ракеты.
Рассуждения об этом никогда далеко не заходили. Возможно, им всем не хватало воображения, чтобы объяснить происходящее на планете. А может быть, они боялись, что их разговоры могли каким-то образом воплотить их худшие опасения в действительность.
Коля старался рассуждать логически. Внешние датчики «Союза» функционировали отлично. Разработанное специально для ведения фотосъемки МКС в космосе, это оборудование могло сохранять изображения в электронном виде фактически бесконечно. Коле не составило бы труда настроить его так, чтобы оно было направлено на Землю. Орбита «Союза», тень, оставшаяся от орбиты станции, не охватывала всю планету, но далеко простиралась по обе стороны от экватора. Поэтому, по мере того как Земля вращалась вокруг своей оси, в объектив их камер попадали новые и новые ее территории. Таким образом, у Коли появилась возможность вести фотографические записи о состоянии планеты с большим охватом с севера и юга.
«Союз» продолжал одиноко кружить над планетой, и Коля упорно не позволял негативным мыслям лезть в голову, он старался контролировать свои эмоции и страхи и просто фотографировать то, что видел. Казалось странным то, что где-то в обширной электронной памяти этого съемочного оборудования хранились изображения станции, которые они сделали сразу же после расстыковки, изображения того, что исчезло бесследно. Исчезновение МКС было вступлением к разворачивающейся симфонии странностей, с которыми они столкнулись.
Сейбл потребовала, чтобы ей объяснили смысл столь тщательного фотографирования. В отличие от этого, ее идея с любительской радиостанцией должна была установить связь с кем-то на Земле, благодаря чему у них появлялась возможность выжить. Какая польза от всех этих фотографий? Коля не видел надобности оправдываться перед ней. Больше в мире никто не мог этого сделать, и он считал, что Земля заслуживала того, чтобы у нее был свидетель изменений.
Кроме того, насколько ему было известно, вполне могло оказаться, что его жены и маленьких сыновей больше нет. Если это так, тогда какой вообще смысл во всем, что они делают?
Погода была нестабильной: огромные системы низкого давления издевались над океаном и продвигались к суше, оставляя после себя в атмосфере электрические бури. Из космоса они представлялись прекрасным зрелищем: вспыхивающие, разветвляющиеся молнии между тучами запускали цепную реакцию, которая могла бы охватить целый континент. А над экватором тучи скапливались в огромные стада, и Коле казалось, что они пытаются дотянуться до него. И тогда он вдруг представлял себе, как «Союз» затягивает в этот грозовой фронт. Возможно, моря и воздух находились в таком же волнении, как и земля. Шли дни, зрелище медленно ухудшалось. Но почему-то усиливающийся внизу мрак приносил Коле непонятное облегчение. Он чувствовал себя, как ребенок, который верит, что все плохое уйдет, если его не видеть.
Когда Коля больше не мог смотреть на планету, он поворачивался к своему лимонному дереву. Маленькое, как бонсай, оно стало объектом его собственных исследований на станции. На второй день после того, как они застряли на «Союзе», он достал его из специального ящика, и теперь оно стояло под его сиденьем. Когда-нибудь, путешествуя на борту огромных космических лайнеров к другим планетам, люди будут выращивать фрукты прямо в космосе, и его, может быть, запомнят как пионера в области исследования новых путей культивирования жизни вне Земли. Теперь казалось, что все эти возможности канули в небытие, а вот маленькое деревце осталось. Коля брал его на руки и подставлял потокам солнечных лучей, которые наполняли корабль сквозь иллюминаторы, и ртом брызгал на его листочки драгоценную воду. Когда он потирал их между пальцами, то чувствовал резкий запах, который напоминал ему о доме.