Глаза Клеопатры
Шрифт:
— М-да… Действительно, история. А как он пережил переход от одной хозяйки к другой?
— Вряд ли он воспринимал ее как хозяйку. Я сама не видела, но, думаю, в том доме им занималась главным образом прислуга.
Никита вновь перевел взгляд на пушистый клубок золотистой шерсти. Агатовые глазки глядели на Нину с таким обожанием, с такой неистовой собачьей преданностью, что он решил пересмотреть свое отношение к друзьям человека.
— Давай завтра сходим куда-нибудь… или съездим, — предложил он.
— Я хочу немного позагорать, — с неожиданной открытостью отозвалась Нина. — Хоть ноги чуть-чуть подкоптить,
— Вот уж ни капельки! — засмеялся Никита. — Ладно, давай позагораем. Ты не против, если я присоединюсь?
Она пожала плечами:
— Пляж большой и, насколько мне известно, общественный. Имеешь право.
Никита понял, что пора прощаться. Не стоит надоедать даме в первый же вечер. Он поднялся.
— Спасибо за чудный ужин. Мне ужасно неудобно, что я вот так нагло напросился в гости, надеюсь, ты дашь мне возможность…
— Я сама тебя пригласила, — отмахнулась Нина. — Хватит извиняться, а то это напоминает «Смерть чиновника».
Она пошла проводить его до дверей. Кузя затрусил следом.
— Кузя, место! — прикрикнула она, и песик послушно исчез где-то в глубине дома.
ГЛАВА 2
На пороге Никита поцеловал ее в губы. Он всегда настаивал на этой легкой фамильярности при встрече или прощании с красивыми женщинами: мало ли что дальше будет? Обычно он не строил далекоидущих планов, но на сей раз все вышло не как всегда. Что-то вспыхнуло между ними, легкий ритуальный поцелуй мгновенно перерос в глубокий и страстный. Подспудно он ждал этого весь вечер… Нет, понял вдруг Никита, он ждал этого с самого утра, с той самой минуты, как увидел ее. Он обнял Нину и, припадая к ней всем телом, с ужасом чувствуя, что уже не сможет остановиться, оттеснил обратно в прихожую.
— Не говори «нет»… Прошу тебя, умоляю, пожалуйста, не говори «нет»… — шептал он между торопливыми жадными поцелуями.
Она не сказала «нет», позволила отвести себя в спальню, позволила стянуть с плеч бретельки сарафана… Этот тоненький сарафанчик сводил его с ума весь вечер. По идее, кисее полагалось быть прозрачной, но мелкий и частый рисунок мешал разглядеть что-либо. Она легко перешагнула через кольцо кисеи, упавшее к ногам. Ноги у нее бесподобные, отметил про себя Никита: длинные и стройные, с точеными лодыжками и аккуратными коленками. Впрочем, он был как в тумане, его мысли блуждали, он ни на чем не мог сосредоточиться.
Наверное, не надо было торопиться. Никогда раньше Никита так себя не вел, не терял головы до полного беспамятства. Но в эту минуту он себя не помнил, ему нужна была эта женщина, немедленно, прямо сейчас. Он опрокинул ее на кровать и, смяв в объятиях, овладел ею — стремительно и грубо, даже не думая о ней.
А она не противилась. Потом он вспоминал, как она смотрела на него из этого тумана своими удивительными глазами. Сдержанная, молчаливая, даже замкнутая, она знала, как доставить наслаждение мужчине. Обхватив ногами его талию, она пустилась вскачь вместе со своим наездником. Они двигались в бешеном, все убыстряющемся ритме, она подгоняла и пришпоривала его, и в конце концов он рухнул, разом ослабев после бурного высвобождения.
Но она не испытала того, что испытал он, это Никита помнил твердо. Немного отдышавшись, он заглянул
— Прости… — прошептал Никита. — Я поторопился и совсем забыл о тебе. Сам не знаю, что на меня нашло.
Нина взглянула на него с удивлением:
— Не понимаю, о чем ты.
— Но ты же… Я кончил, а ты нет.
— Ну и что? Я никогда не кончаю. Мне это не нужно.
Он приподнялся над ней на локте.
— Но почему?
— Успокойся, ты тут ни при чем, — усмехнулась Нина. — Ты настоящий тигр. Все было прекрасно.
Никита сел в постели.
— Нина, что я тебе сделал? Что я сделал не так?
— Да успокойся ты, я же говорю, все было прекрасно.
— Что это значит — «Я никогда не кончаю»? Что, вообще никогда? Ни разу в жизни? Но почему?
— Я не люблю терять контроль над собой. И давай больше не будем об этом. Ты не сексопатолог, а я не пациентка. Мы занимались сексом, и все было прекрасно, пока ты не завел этот дурацкий разговор!
Никита наклонился и начал целовать ее нежно и неторопливо.
— Я так не могу, — шептал он, — мне нужно, чтобы нам обоим было хорошо…
Нина решительно оттолкнула его.
— Мне было хорошо, пока ты не начал об этом. Извини, я устала. И… знаешь что? Спать я предпочитаю одна.
Никита молча встал, оделся и ушел, задыхаясь от обиды. За что она с ним так? На душе было невыносимо скверно, вернувшись к себе, он изо всех сил пнул попавшийся под ноги стул, и тот отлетел, с грохотом ударившись о стену.
С крепким дубовым стулом, сколоченным надежными руками какого-то неведомого литовского мастера, ничего не случилось, а вот ногу Никита зашиб крепко. Чертыхаясь, он отыскал в ванной тюбик мази от ушибов. Она была давно просрочена, но ничего другого под рукой не нашлось. «Так тебе и надо, — сказал себе Никита, — не будешь по бабам шляться».
Смазав ногу, он в качестве болеутоляющего принял стакан водки и задумался. Что же теперь делать? Как быть завтра… нет, уже сегодня? Может, уехать? Нет, какого черта, она же сама сказала, что он ей ничего не должен! Надо просто игнорировать ее, вот что. В конце концов, он у себя дома. Это она тут гостья… незваная. Да, он будет просто жить своей жизнью, словно ее и нет рядом. Идиотка! Психопатка! Поставила его в идиотское положение… Да кто она такая? Надо же было превратить такой классный секс в черт знает что! А сам он тоже хорош. Набросился на нее, как голодный. Прямо с цепи сорвался. Никита вспомнил, как она скользила взад-вперед, давая ему почувствовать и свою и его собственную силу, как светились в полутьме перламутровые белки ее глаз…
О черт, он опять почувствовал возбуждение. А еще хотел выбросить ее из головы. Хромая, проклиная все на свете, Никита потащился в ванную и встал под холодный душ. Стало немного легче. Он вдруг вспомнил, что в холодильнике у него есть пакет мороженых овощей, вытащил его из морозилки и приложил к ноге. Что она сейчас делает? Спит небось. «Спать я предпочитаю одна»… Черт, ну хотел же о ней не думать!
Может, взять яхту и махнуть куда-нибудь? Правда, Павла нет, он в круизе со своей новобрачной. В круизе! Надо же было придумать такое! Ну ничего, можно и без Павла. Есть Бронюс, третьим можно кого-нибудь нанять… Нет, все это бред. С какой стати он должен прятаться?