Глаза ребёнка
Шрифт:
Она была вся в испарине. Хотелось бежать, но ноги не слушались. Девочка не могла даже плакать. Свернувшись калачиком, она лежала в кромешной тьме, тревожно прислушиваясь.
В дверь постучали, потом все сильнее и сильнее.
Наконец дверь распахнулась, и малышка… с беззвучным криком проснулась, избавленная от своего кошмарного наваждения.
Она не могла ничего понять. Но ей приснилось, что в комнату вот-вот ворвется свирепая собака со сверкающими клыками и черной жесткой шерстью и будет высматривать ее.
Приближалась какая-то тень.
Задрожав,
— Это всего-навсего сон, — успокаивала бабушка Елену Ариас, привлекая ее к себе. — Тебе нечего бояться.
Елена, прижавшись к бабушке всем телом и уткнувшись лицом ей в шею, с облегчением зарыдала. Девочка сразу узнавала бабу Розу по запаху духов — от ее нежной кожи исходил аромат свежесрезанных цветов. Она бережно уложила на подушку голову девочки, и та, ощутив на лбу прикосновение бабушкиных пальцев, закрыла глаза.
Но и с закрытыми глазами Елена хорошо представляла себе бабу Розу, ее черные, воронова крыла, волосы, тонкие черты лица, по-прежнему привлекательного, почти как у Терезы (Елениной матери, которая раньше занимала эту комнату).
Теперь девочка могла разобрать звуки, доносившиеся с Долорес-стрит: испанскую речь прохожих, визг тормозов останавливающихся на красный сигнал светофора машин. Там, на улице, было страшно, а в парке Долорес, куда Елену не пускали, по ночам торговали наркотиками. Когда-то ее мать могла открывать окно настежь — сейчас же ставни забиты гвоздями. Но здесь, рядом, была бабушка, и никакой черной собаки девочка в этот момент не боялась.
— А где мама? — спросила она.
Накануне вечером бабушка достала старый глобус и провела пальцем линию от Сан-Франциско, наглядно показав Елене маршрут, по которому на следующий день должна была отправиться ее мать. Теперь она как по-писаному повторила то, о чем уже рассказывала внучке.
— Мама пока здесь, у себя дома. Завтра она полетит в одно такое место, которое называется Италия, а через десять дней вернется. Утром, когда ты встанешь, мы еще раз найдем Италию на карте.
Малышка на минуту задумалась.
— Но ведь папа с ней не поедет? Мама поедет с Крисом?
— Верно. — Голос бабушки Розы стал еще тише. — Мама поедет с Крисом.
Елена открыла глаза. В ночном сумраке бабушка казалась усталой и печальной.
Повернув голову к окну, девочка прислушалась к звукам, доносившимся из незнакомого мира.
— А я увижусь завтра с папой? — едва слышно спросила она. — Когда мама с Крисом уедут?
Бабушка посмотрела на нее, все еще не отнимая пальцев со лба.
— Нет, Елена. Не завтра.
Даже завтра представлялось девочке чем-то очень далеким. Она снова посмотрела на Розу.
— Прошу тебя, бабушка, останься спать со мной. Одной мне страшно.
Роза уже было покачала головой, но что-то во взгляде девочки заставило ее остановиться.
— Бабушка,
Женщина не отрываясь смотрела в детские глаза.
— Да, — ласково произнесла она. — Конечно, помню.
Обе замолчали. Роза поднялась, сняла через голову платье и, оставшись в комбинации, легла в постель.
Елена, уютно устроившись в объятиях бабушки, уснула под ее мерное дыхание, от которого исходили любовь и покой.
БЕГСТВО
18–24 октября
1
Три дня спустя, ближе к вечеру, Тереза Перальта и Кристофер Паже были в Венеции. Шесть месяцев назад они стали любовниками, и в этот момент Тереза испытывала восторг и страх одновременно. Восторг, оттого что оказалась в Италии, и страх, потому что вскоре им предстояло расстаться.
В одних шортах Крис стоял на балконе, купаясь в лучах полуденного солнца. Они снимали апартаменты в отеле «Даниели», который размещался в палаццо [1] . Терри наблюдала за Крисом из гостиной, в руке она держала телефонную трубку.
На другом конце света, в комнате Рики, снова раздался звонок.
На протяжении последнего часа Терри звонила уже в третий раз. И прислушиваясь сейчас к гудкам, она живо представила себе маленькую квартирку Рикардо Ариаса. Немного подождав, медленно опустила трубку.
1
Итальянский городской дворец-особняк XV–XVII вв. — Здесь и далее прим. ред.
Тереза была стройной молодой женщиной с темными волосами и нежной оливковой кожей. Крис не уставал повторять, что ее точеное лицо, с идеальным по форме носом (казавшимся ей самой чересчур выдававшимся вперед), высокими скулами и маленьким подбородком, — прекрасно. Мимолетная улыбка Терезы полностью преображала ее, хотя выражение зеленовато-карих глаз, наблюдательных глаз профессионала, почти всегда оставалось серьезным. Ростом она была едва по плечо Крису.
Тереза только что приняла душ и, обернувшись полотенцем, молча разглядывала мужчину.
Тот не замечал ее, задумчиво созерцая панораму Большого канала. Сосредоточен, руки в карманах, голова чуть откинута назад — Терри не раз видела его таким.
Она неслышно подошла к Крису и проследила за его взглядом.
При иных обстоятельствах открывавшийся взору вид непременно очаровал бы ее. По широкой каменной мостовой фланировала досужая публика, к услугам которой были многочисленные продовольственные ларьки, сувенирные киоски и ресторанчики под открытым небом. Газовые фонари обрамляли набережную, к которой лепились гондолы и лодки с кормчими, мирно беседующими в ожидании клиентов. А дальше, за всем этим простирался Большой канал.