Глаза Сатаны
Шрифт:
Уже подходил к концу июль, когда баржа наконец стала на причале города Дуйсбурга. Здесь миссия должна была дожидаться донесений из Нидерландов.
Казаки получили по паре талеров и смогли сойти на берег. Демид настоял на том, чтобы и Омелько пошёл с ними.
– Чего тебе сидеть тут одному? – Демид был хмур, чем-то недоволен и общество друзей было ему необходимо. – Посмотрим, как немцы живут в этих сырых краях. Мне они не по душе.
Они уже свыклись с видом немецких городов, не обращали внимание на здания и храмы, их больше интересовало повеселее провести время, желательно в обществе доступных девиц.
Ивась волновался, представляя себе предстоящее удовольствие в кабаке. Перекладывал в кармане свои монетки, рассчитывая одну потратить на девку, вторую истратить на кабак.
Два дня спустя Фриц пригласил казаков на разговор.
– У меня к вам важное задание, казаки, – слегка скривил он губы в подобие усмешки. – Вы должны без лишних слов и любопытства сопроводить преподобного епископа в одно место и проследить, чтобы ему никто не мешал.
– Господин может на нас положиться, – значительно ответил Ивась. – Мы с готовностью выполним все ваши указания и требования, герр.
– Приготовьте оружие, но без мушкетов. Вечером отправитесь. Ваш раненый друг может уже работать?
– Омелько? Конечно, господин! Лишь позвольте оружие ему взять. Он не подведёт. Мы за него ручаемся, господин.
– Ждите вечера, казаки! И никому ни слова. Я на вас надеюсь.
Казаки переглянулись. Демид хмыкнул, произнёс с сомнением в голосе:
– Что это немцы задумали? И разве нет для этого своих стражей?
– Значит, своим не очень-то они доверяют. Считают нас более надёжными.
– Конечно, мы не так охотно болтаем с остальными. Особенно после того, как с нами Омелько. Видно тайна великая у этого попа.
Омелько был доволен поручением.
– Хоть дело будет! Задубел я тут со своей раной, будь она проклята! И саблю охота подержать в руке.
Уже в темноте они облачились в стальные нагрудники, сверху одели кафтаны, на ногах ботфорты с широкими отворотами голенищ. По пистолету за широкими поясами и шпаги на портупеях. В дополнение ко всему в ножнах на поясах висели тонкие кинжалы.
– Знатно нас вооружили! – воскликнул Омелько. – Хорошо, что у разбойничков мы орудовали шпагами. Видно дело опасное.
– Посмотрим, что нас ждёт, – мрачно ответил Демид.
Они сидели в тёмном помещении под палубой в ожидании часа. Фриц тихо зашёл, молча сделал знак рукой, в темноте это было трудно заметить. Казаки молча же поднялись и проследовали на палубу.
Тёмная длинная фигура епископа уже чернела у сходней. С ним был его неизменный слуга из священников. Никто не обмолвился ни словом. В молчании, стараясь не грохотать сапогами, пять теней спустились на пристань.
Слуга шествовал впереди. За ним епископ, замыкал шествие Омелько. По бокам шли Ивась с Демидом.
Было тихо, мрачно, таинственно. Однако путь оказался не долгим. Не прошло и четверти часа неторопливого хода, как слуга остановился у массивной двери большого дома. Глухие удары молотком гулко отдавались в квартале, как казалось казакам.
Дверь тихо приоткрылась. Тихие приглушенные голоса – и пришедшие проскользнули в тёмный зёв дома. Одна сальная свеча почти ничего не высвечивала. Тихий голос слуги бесцветно произнёс:
– Быть здесь. Молчать, ждать и быть готовыми к любым неожиданностям.
Он не ждал ответа, незаметно растворился в темноте. Тень епископа исчезла ещё раньше.
Казаки встревоженно топтались, боясь обменяться впечатлениями. В доме было тихо.
Томительное ожидание длилось не менее часа, прежде чем послышался шум. Появился слуга. Тихо проговорил, обращаясь к казакам:
– Выходите на улицу и осмотритесь. Всё должно быть спокойно.
Друзья молча, соблюдая тишину, вышли по одному в тёмную улицу. С обеих сторон улица была пустынной.
Вышел слуга с тусклым фонарём в руках. В том же порядке процессия потянулась к пристани. Шли быстро, словно спеша побыстрее оказаться подальше от таинственного дома.
Лишь в своём тёмном углу, друзья наконец смогли поговорить.
– Что за чудной поход? – спрашивал Омелько. – И так таинственно.
– По-моему, тут дело бабье, – с усмешкой молвил Ивась.
– Не может быть! Ведь епископ! – В голосе Демида прозвучало неподдельное возмущение и недоверие.
– И епископ мужик, Демид, – Ивась усмехнулся в темноте. – К тому же совсем не старый. Каких-то пятьдесят лет.
– Откуда у тебя такая уверенность, Ивась? – спросил Омелько.
– Когда епископ проходил мимо, меня обдало волной запаха дорогих духов. Раньше этого не чувствовалось. Был совсем другой запах.
– Вот так поп! – воскликнул Демид. – Кто бы мог подумать такое? Бес в ребро вонзился нашему попу!
– Не вздумай об этом болтать, Демид, – с опаской сказал Ивась. – Потому и выбрали нас, что мы не сболтнём лишнего. Лучше вовсе нам никогда не воспоминать об этом. С этим лучше не шутить.
Потом казаки ещё раз сопровождали епископа в тот дом. А уже после ухода из Дуйсбурга они получили по три талера в награду за хорошую, добросовестную службу, как им сказали.
Десять дней пути – и баржа пришвартовалась у причала города Нейменга. Это были уже Нидерланды. Рейн здесь был широк, разветвлялся на рукава и был близок к морю. Оно уже ощущалось ветрами, влажностью и частыми туманами и моросящими дождями.
Епископ тут же переехал в дом бургомистра в центре города. У дверей дома постоянно толклись стражники с мушкетами и алебардами.