Глаза ворона
Шрифт:
Внезапно она начала расти, поднимаясь головой до самых высоких городских шпилей. Руки ее вытягивались вслед за беглецами, голубая кожа на них свисала лохмотьями, обнажая кости; на фалангах пальцев выросли хищные когти. В лице чудовища не было более никакого сходства с Майкен. Это вообще уже не было лицом: на Токе смотрела оскаленная маска смерти, череп в короне и с развевающимися на невидимом ветру прядями жидких седых волос. Парень хотел зажмуриться, но он не мог ни закрыть глаза, ни отвернуть голову.
— Ты мой, Токе! Тыыы мооой!..
Страшные загнутые когти разорвали воздух в нескольких дюймах над спиной лошади и покоящейся на ней задницей Токе. К счастью, они не причинили никакого вреда всаднику, от которого пассажиру был виден только высокий сапог на шнуровке. Скакун дико заржал и рванулся вперед, как ветер. Сапог засветил Токе по многострадальному носу, и в голове его, из которой безумная скачка вытрясла все мысли, вспыхнула первая разумная: «Айран!» Разочарованно взвыв, страшный призрак, а с ним и сапфировый город, рассеялись голубым дымом.
Горе-любовник почти потерял сознание, когда айран замедлил ход, а затем остановился. Сильные руки сняли его с лошади и положили на землю. Токе надеялся, что мягко: он все еще ничего не чувствовал. Знакомые ночные глаза Кая склонились над ним:
— Не бойся, чувствительность сейчас вернется. Прости, мне пришлось это сделать, чтобы ты лежал смирно. Ты уже можешь говорить?
Токе попробовал выдавить из себя какой-то звук, и, к собственному удивлению, у него получилось:
— Сволочь ты!
— Вот спасибо на добром слове! В следующий раз брошу тебя на растерзание демонам, выкручивайся сам, как знаешь. — Но в голосе Кая не было злости. Он приблизил к губам Токе фляжку с водой и влил в его сухие губы несколько глотков. Парень закашлялся и спросил:
— Что… что это было?
— Слыхал о «следах дьявола»?
— Так это был… один из них?
— Ага.
— Но ведь Урман всегда обводил караван стороной!
— Обводил, — кивнул Кай. — Только вчера, когда суховей разгулялся, в пустыне дальше своего носа было не видно. Думаю, мы сбились немного с пути.
— Но ведь она… оно… Демон этот за мной прямо в караван пришел, Майкен обернулся! И по имени меня звал! Откуда он знал, как меня зовут? И про Майкен? Я о таком раньше никогда не слышал!
— Я тоже не слышал, — задумчиво повторил Кай. — И про Майкен я ничего не знаю. Не расскажешь поподробнее?
При воспоминании о своей безумной погоне за призраком и его обещаниях, кровь бросилась Токе в лицо, и он прикусил язык:
— Знаешь, кажется, я могу уже немного пошевелить пальцами.
— Хорошо. Теперь дело быстро пойдет.
— А что ты такое со мной сделал?
— Говорю же, успокоил, чтоб ты не рыпался, — уклонился от ответа Кай.
— А где мы?
— Недалеко от лагеря, за постами.
— А как… как ты меня нашел?
— Не мог заснуть после того, как ты меня разбудил. Ты ведь хотел поговорить. Я подумал, что это важно; принялся тебя искать. В лагере тебя не было, часовые на западных постах спали. Я пошел по твоим следам.
— По следам? И ты их вот так, в темноте, видел? — недоверчиво воззрился на спасителя Токе.
— Думаешь, опять вру? — усмехнулся Кай. — А это на что? — Он указал на свои глаза, отражавшие призрачное мерцание песков и оттого казавшиеся молочно-голубыми. — Да я ночью вижу как днем.
— Ага… Слушай, когда вернемся в лагерь, ты никому про это не рассказывай, ладно?
— Про что? — не понял сразу Кай.
— Ну, про «след дьявола», про демона…
— Разве Урмана не надо предупредить?
— Так мы завтра все равно снимемся с места, и путь наш совсем в другой стороне… Прошу тебя! Понимаешь, я не хочу, чтобы онаузнала…
— …Каким ты был дураком, — закончил за него товарищ.
— Ну да, — сознался Токе.
— Ладно, так и быть. Только сначала нам надо вернуться.
— Ты о чем?
— О чем? Часовые-то проснулись. Как мы им объясним, зачем мы за посты ночью шастали, да еще верхом?
— Ээ… а ты не можешь что-нибудь придумать?
— Я? А я думал, это ты у нас на выдумки горазд. И вообще, не люблю врать.
«Нарочно издевается», — подумал Токе. Он попытался напрячь мозги, но, хоть их только что основательно перетрясло, в голову ничего умного не приходило. Зато ему наконец удалось пошевелить пальцами в сапогах.
— Кажется, я уже чувствую ноги! — обрадованно воскликнул он.
— Попробуй-ка встать.
Токе перевернулся на четвереньки и, пошатываясь, выпрямился, держась за Кая. Он попробовал сделать шаг, но тут же снова рухнул на песок. Ноги ходили под ним, как будто обрели свою собственную волю и приказаниям хозяина подчиняться не желали.
— Пьяного сыграть сможешь?
— Чего? — Токе выпучился на товарища, уверенный, что слух изменил ему так же как ноги.
— Вот что, — деловито начал Кай. — Ты выпил. Поссорился с девчонкой, ну и… с кем не бывает. Забрел за ограждения — Карым-то спал. Свалился в песках и заснул. Проснулся от холода и теперь возвращаешься в лагерь.
— Я же не пью! — растерялся Токе. — Отец мне не велел, и я…
— Какая разница! Ты заварил кашу, тебе и расхлебывать. Пьяных-то небось видел? — Парень утвердительно кивнул. — Ну вот! Главное, шуметь побольше, можешь и кулаками помахать… Отвлеки их внимание, мы с Гренкой и проскочим.