Глазами любопытной кошки

Даллал Тамалин

Мы ели, отрывая толстые куски жилистого мяса, и заворачивали рис в таинственные вареные листья. Я пыталась соблюдать этикет, но от острых специй из носа текло, а глаза слезились. Вскоре передо мной образовалась целая гора грязных салфеток. Напрасно я пыталась вычистить соус с острым чили из-под своих длинных ногтей и окунала их в миску с водой, которая с каждым разом только становилась мутнее.

На обратном пути в отель мне встретился человек-крот. На его руке повисла молоденькая проститутка. Он спросил, не иду ли я на дискотеку при гостинице, и девчонка рассмеялась: «Пошли с нами!»

Ну да, конечно!

СТРАШНОЕ ПРОШЛОЕ

Наутро меня разбудил телефон – пришло сообщение от Арифа: «Можно

забрать билет в Банда-Ачех». Он объяснил, где и когда можно это сделать, и дал мне номер женщины по имени Окта, живущей в Банда-Ачех. Если верить большой карте Арифа, Банда-Ачех был не так уж далеко, но мне казалось, что он, как минимум, в другой вселенной.

Я вспомнила, как десять месяцев назад ждала рейса из Сиэтла в Гонконг. Безразличным тоном в новостях сообщили, что гигантская волна прокатилась по Индийскому океану и обрушилась на Индонезию, погибли пять тысяч человек. Вскоре по радио объявили, что погибших уже десять тысяч.

В тот день я ждала пересадки в аэропорту Токио. Пассажиры приклеились к телеэкранам, на которых показывали кадры цунами с английскими субтитрами; называли цифру уже в девяносто тысяч погибших. Помню, я услышала название «Банда-Ачех» и подумала: где это? Вскоре погибших насчитывалось уже сто тысяч. Весь мир был потрясен. С каждым днем цифры все увеличивались, пока число погибших и пропавших без вести не достигло почти двухсот пятидесяти тысяч человек.

Приближался канун нового, 2005 года. В Гонконге царили мрачные настроения. Во время празднований люди делали все словно автоматически, поскольку были подавлены из-за случившегося. В полночь выстрелили пробки от шампанского, рассыпались непременные конфетти, но всем хотелось лишь поскорее уйти с вечеринки. Весь мир оплакивал погибших. Каждый день заголовки выкрикивали новые ужасные подробности. Мы могли лишь собирать средства и молиться, мы чувствовали себя беспомощными.

НАХОДЧИВЫЙ МОДЕЛЬЕР

Ариф сказал, что в Банда-Ачех мне придется одеваться скромно.

– Никаких голых рук. Кофты должны быть свободными, нужно, чтобы они были ниже талии. И голову нужно покрывать из уважения к местным традициям.

По одной из интерпретаций ислама, женщина, покрывающая себя, становится равной другим женщинам, независимо от внешности, телосложения и стоимости наряда. Я была не совсем готова согласиться с этим и начала искать подходящую для Банда-Ачех одежду в своем стиле. Я стала рыться в сумке, и меня осенило. Попросив у консьержа ножницы, я разрезала восточный халат, который использовала как накидку поверх костюма для танца живота. Низ этого халата был теперь срезан по диагонали, а из куска ткани я сделала платок на голову. Надев получившуюся «юбочку» поверх джинсов, я подвязала ее шарфом на бедрах и дополнила свой наряд остроносыми блестящими сапожками вроде ковбойских. Платок на голове я закрепила банданой.

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ!

Газеты пестрели кошмарными снимками самолета, разбившегося прямо после взлета в Медане [4] (моя первая остановка по пути в Банда-Ачех). Катастрофа унесла жизни ста сорока семи человек. Самолет, в который села я, напоминал скорее отданный в утиль автобус: в туалете были покореженные металлические трубы, а дверь не запиралась, и это еще больше заставляло меня нервничать.

Я радовалась возможности побыть просто туристкой, и мне хотелось посмотреть достопримечательности Медана. В неподходящей обуви я спотыкалась на тротуарах, где на каждом шагу попадались ямы с застоявшейся грязной водой, через которые кое-как были перекинуты доски. По ту сторону оживленной улицы со сломанным светофором я заметила эстакаду, огороженную замысловатой кружевной решеткой. Лучше бы я воспользовалась этим путем.

4

Медан – город в Индонезии, самый крупный на острове Суматра.

Проковыляв четыре квартала, я добралась до дворца Маймун,

где по-прежнему живет местный султан. На лужайке у входа группами расселись маленькие дети – девочки были с покрытыми головами, а мальчики – в шапочках. Охранник сказал, что дворец закрыт, однако оттуда доносилась музыка, и я решила добиться того, чтобы меня пропустили. Наконец какая-то женщина проводила меня в зал, где в полном облачении из золотой парчи и драгоценных камней восседал весь двор – король, королева и слуги. Четыре танцовщицы исполняли какой-то танец, делая под аккомпанемент аккордеона и ударных экспрессивные движения руками, изящно переступая и выстраиваясь то в линию, то в круг, то в ромб. Большая часть территории дворца была закрыта, так как там проживала королевская семья. Поскольку Индонезия состоит из множества бывших королевств и султанатов, большинство султанов до сих пор живут во дворцах, хоть и являются марионетками, почти лишенными власти.

На обратном пути я не отважилась перебежать оживленную улицу и пошла по красивой эстакаде. Однако, шагая по шаткой гниющей деревянной лестнице с перилами из ржавого металла, я невольно задумалась о том, как порой обманчива внешность. Этот путь казался мне более безопасным, однако выяснилось, что он намного хуже. Кое-где досок не хватало, я переступала через людей, спящих в некоторых местах, шагая осторожно, чтобы не провалиться в дыры, под которыми сновали машины.

МЕСТ НЕТ!

Когда я приехала в Банда-Ачех, мне сначала показалось, что там намного лучше, чем в Батаме. Блестящее такси проносилось мимо пышных зеленых зарослей и маленьких деревянных домиков. Таксист высадил меня у штаб-квартиры Исламского благотворительного фонда – негосударственной организации, оказывающей помощь пострадавшим.

Когда на ступенях появилась Окта, я оторопела. Это была миниатюрная женщина с круглым лицом и чистой кожей цвета корицы. Ее волосы скрывал непрозрачный белый шарф, аккуратно подколотый так, чтобы не выглядывала шея, а фигурку обтягивало платье с длинной нижней юбкой, рукава из плотного хлопка полностью скрывали руки. Сверху на Окте был еще жакет, а на ногах сандалии и толстые белые носки. Строгая цветовая гамма – черный, белый и серый – нетипична для индонезийки. На улице стояла жара – не меньше тридцати градусов, да еще и при высокой влажности. Я не ощущала даже дуновения ветерка, но Окта, казалось, не чувствовала дискомфорта, она наверняка ни капельки не вспотела.

Она была сдержанной, словно не знала, что со мной делать. Я засомневалась, сможем ли мы с ней найти общий язык. Она попросила двух мужчин на большом красном грузовике с логотипом благотворительной организации проводить меня в отель «Султан», затем сухо сообщила о сегодняшней ярмарке, которую устраивало благотворительное агентство.

– Позвоните, и пойдем вместе, – сказала она.

По пути в гостиницу мы проезжали разрушенные до основания жилые дома и другие постройки. Рядом стояли и те здания, что остались нетронутыми. Указав на высокий современный отель, от которого остался один остов, и обрушившееся офисное здание, водитель сказал:

– Цунами.

Я попросила его остановиться у маленькой фанерной гостиницы – она была открыта. Но водитель покачал коловой и поехал дальше в «Султан», уверяя меня:

– Это хороший отель. Все иностранцы живут там.

Маленькая гостиница, которую мы проехали, стала постоянным местом жительства для десятков семей, из-за цунами оставшихся без крова.

Когда мы прибыли на место, мою тяжелую сумку взял носильщик в форме, и на медленном лифте мы поднялись на верхний этаж. Носильщик проводил меня по темному коридору, выстеленному засаленным дырявым ковром, и я очутилась в видавшем виды номере, где чувствовался слабый запах канализации. Как я потом узнала, с жильем в Банда-Ачех, увы, были проблемы, и, кроме этой комнаты, рассчитывать мне больше оказалось не на что. А пока я зажала нос, и носильщик отнес мою сумку обратно в холл. Я показала ему, как катить ее на колесиках, но маленького человечка это не впечатлило, и он предпочел тащить ее за ручки.