Глиф

Фарб Антон

— Что ты несешь?! — взвилась Марина, но Ника не обратила на нее внимания.

— Девушка, — размеренно и увесисто произнес высокий байкер (Шаман, вспомнил Ромчик. Славик назвал его Шаманом. Они что, успели представиться, пока у меня было сатори?) — Откуда такая кровожадность? Мы тоже не хотим никого убивать.

— Окей, — кивнула Ника. — Отлично. Вы не хотите убивать, он тоже не хочет убивать. А зачем тогда оружием размахиваем? Для понту? Мальчик прав: смешные вы…

— И то верно, — наконец-то вступил в беседу Вязгин. — Давайте-ка уберем железки — тебя, Женя, это тоже касается, спрячь

дубинку! — и поговорим спокойно. Лады?

Шаман усмехнулся в усы и, выставив руки напоказ, медленно закрыл нож. Напарник в бандане последовал его примеру. Славик опустил ствол, щелкнул предохранителем и сунул пистолет в кобуру. И только Женька, успевший раскрыть телескопическую дубинку, растеряно покрутил ее в руках, не понимая, как ее сложить обратно — но на него уже никто не смотрел.

Ромчик мысленно выдохнул. Ай да Ника. Умничка. Вот что значит — опыт…

— Теперь можно и поговорить, — сказал байкер.

Но поговорить им не удалось. Серая облезлая псина вылетела вдруг из-за гаражей, облаяла всех на ходу и пронеслась мимо, роняя слюну из пасти. Следом за ней — изо всех щелей, из кустов, с крыш и из оврагов — хлынул поток зверья. Нет, не обычная собачья стая, пять-шесть кобелей в погоне за сукой, а целая орда, десятки, если не сотни псин в одно мгновение заполонили узкий проход между гаражами, оглашая воздух лаем, воем, визгом и скулежом.

— Стойте и не двигайтесь! — скомандовал Вязгин, схватив, будто клещами, Нику и Ромчика. Те послушно оцепенели, пропуская мимо себя свору.

Марина же замахала руками, вереща от страха, и какая-то шавка, испуганная не меньше Марины, вцепилась ей в руку, а другая тяпнула за лодыжку, Шаман пнул собаку ногой — она отлетела, поскуливая, и тут же на нем повисли две, нет, три пса, остервенело вгрызаясь в толстую кожу косухи. Второй байкер вытащил было нож, но его сшиб с ног огромный волкодав, и уже через секунду байкера не стало видно под потоком собак, и слышно было только, как он матерится.

Клеврет успел вжаться в стену, а Славик выдернул спрятанный было пистолет и дважды выпалил в воздух — но даже выстрелы затерялись в какофонии визга и лая.

Это продолжалось от силы секунд пятнадцать — но показалось вечностью. Тяжелее всего было стоять неподвижно, когда мимо тебя проносились зверюги, задевая за ноги и обдавая смрадом псины. Ромчик почувствовал, что его вот-вот стошнит — и тут все кончилось. Поток схлынул так же неожиданно, как и появился, оставив после себя окровавленную и потерявшую от шока дар речи Марину, двух байкеров — Шамана в разодранной косухе, и второго, почти втоптанного в землю, и растерянного Славика, смотревшего на пистолет так, как смотрят на старого друга, который подвел тебя в самый ответственный момент.

— Все целы? — спросил Вязгин, отпуская Ромчика и Нику. Ромчик был уверен, что на руке останутся синяки после пальцев Влада.

— Вроде да, — промямлил Женька.

— А у нас нет, — откликнулся Шаман. — Думаю, что разговор наш придется отложить… Марине надо в больницу.

— Странно все это, — сказал Славик, приходя в себя. — Очень странно.

— Боюсь, что это только начало… — в тон ему проговорил Шаман.

8

Ни

в какую больницу Марина не поехала. Отказалась наотрез — и не поехала. Ее когда-то давно, в детстве, укусила собака (с тех пор Марина всяких шавок просто ненавидела), и болючие уколы от бешенства и от столбняка Марина помнила слишком хорошо.

Шаман, впрочем, особо и не настаивал. Нет, не то что бы ему было наплевать на ее здоровье. Вовсе нет. Он ведь отнес ее на руках до мотоцикла, напоил чаем из термоса и терпеливо ждал, пока Марина выйдет из состояния шока — проклятые твари!.. — заботливо обнимая за плечи. Самурай тем временем изощрялся в изящной словесности, выстраивая многоэтажные матерные загибы, и пытался отряхнуть с себя грязь. Грязь была липкая и не отряхивалась…

Горячий чай и крепкие объятия мужских рук помогли Марине побороть дрожь. Почувствовав это, Шаман предложил отвезти ее в травмпункт.

— Нет, — сказала Марина, готовясь настаивать и спорить, но Шаман просто пожал плечами, достал из седельной сумки Самурая аптечку и обработал укусы.

Для Марины это было полной неожиданностью. Еще никто и никогда в ее жизни не относился так к ее мнению. К ее точке зрения. К ее желаниям. Не надо было спорить, настаивать, искать аргументы. Достаточно было отказа, чтобы стало так, как она хотела.

Это было приятно. Приятно, когда тебя уважают. Когда к тебе прислушиваются. С тобой считаются…

А потом Шаман все испортил.

— Завтра понедельник, — сказал он тоном мамаши, отправляющей ребенка спать. «Завтра в школу, надо лечь пораньше». — Тебе на работу.

Для Марины события последних дней настолько изменили мир — как внутренний, так и внешний — что следить за календарем ей было элементарно некогда. Понедельник? Что такое понедельник, хотелось спросить ей, и какое это отношение имеет ко мне?

— Ты вернешься в город, — продолжил Шаман. — Пойдешь в библиотеку. Будешь собирать слухи. И анализировать глифы.

— Но я не хочу, — запротестовала Марина. После всего, что было… После заправки, и полыхающей печати Соломона на асфальте… Она ведь уже перешла грань. Она вступила в Игру. А теперь — обратно? В библиотеку?! К пыльным справочникам и энциклопедиям? Ни за что! Пусть Анжела в книгах роется!

— Так надо, — отрезал Шаман. Он умел говорить так, чтобы сразу было понятно: спорить тут бессмысленно. — Мне нужна информация. А вечером я за тобой заеду.

Вот это было уже гораздо приятнее. И тоже в новинку для Марины. Быть нужной. Быть по-настоящему полезной. А главное — уехать с работы верхом на мотоцикле, обнимая за талию Шамана. На глазах у всех этих куриц.

Да, на таких условиях Марина готова была вернуться в библиотеку. Впрочем, если задуматься, ради Шамана Марина готова была на все.

Даже отправиться в ад.

В каком-то смысле, именно это она и совершила. Вернуться назад, к постылой работе, в затхлый кабинет, к убогим разговорам умственно отсталых коллег… Все равно, что очутиться в аду.

Но Марина сделала это.

Ради Шамана.

Ради самой себя.

Она стала намного сильнее за эти дни. Сильнее, чем могла бы себе представить.