Глинтвейн на двоих
Шрифт:
В результате Аня почувствовала некоторое облегчение и даже улыбнулась, представив себе растерянность профессора, когда она сообщит ему о знакомстве с его супругой.
Но в ином ее постигло легкое разочарование. Она обнаружила, что даже в этой квартире, источавшей, казалось бы, флюиды спокойствия и надежности, ее достают суета и хаос окружающего мира.
Последующее событие подтвердило это. Чужие проблемы продолжали преследовать ее.
На звонок в дверь она отреагировала так, как если бы это произошло в ее собственной квартире, — накинув халат, опрометью бросилась
Внешне он был такой, как всегда, — безукоризненно одет, в ярком галстуке с американской улыбкой.
— Что-нибудь случилось?
— Я сейчас все расскажу.
Она провела его в гостиную и усадила на угловой диван. Сама села напротив, плотнее укутываясь в халат.
— Прежде всего: как ты узнал, что я здесь?
— А если тебя нет дома? Все нет и нет? Какие-то компании у тебя собираются…
Она вспомнила рассказ дяди.
— И все-таки? Почему ты здесь?
— А у меня визитная карточка твоего профессора. Вот, — он показал ее. — Где же тебя искать, как не здесь.
— Ну и?
— Ну и вот что: Марина от меня ушла. И я не могу ее найти.
Аня вздохнула. Она подозревала, что такое может произойти. Судя по тому, что передал ей дядя, оно произошло уже тогда.
— В чем дело? Вы все время ссорились. Ругалась. Наверное ты оскорблял ее? Назвал каким-нибудь ужасным словом? Она боялась этого…
— Я назвал? Ты бы послушала, каким ужасным словом она назвала меня!
— Каким же?
— Не хочу повторять. У тебя уши завянут.
— Ну и что? Не мог вытерпеть? Подумаешь, чувствительный какой! Мужчина, называется!
— Аня! О чем ты? В том-то и дело, что я все проглотил. Смолчал. Тогда она знаешь что заявляет?
— Что?
— Что не может жить с мужчиной, который спокойно сносит такое оскорбление… А потом она заявляет, что между нами все кончено. Раз и навсегда. И чтобы я не думал разыскивать ее…
Аня вздохнула. Как это было похоже на ее подругу!
— Аня, послушай, это серьезно?
— Что серьезно?
— Ну, то, что она сказала… Неужели — это навсегда?
Аня не могла солгать. Поэтому, вздохнув, она сказала то, что думала:
— Ты знаешь, я думаю, что да. Обычно она никогда не меняла своего…
Она не успела докончить, так как Игорь спрятал лицо в ладонях и зарыдал. Это не было огромной неожиданностью, потому что она уже слышала о том, как он рыдал по телефону. Но все же… Вздохнув, она принялась его утешать, поглаживая по голове и тихонько отнимая его ладони от лица:
— Ну, Игорь, успокойся… Будь же мужчиной. В конце концов, не все же потеряно. Может быть… Да и вообще, жизнь на этом не кончается. Ты красив, богат… Есть поди, которых судьба била сильнее. Вот, взгляни хотя бы на меня…
Он послушался и взглянул, да еще как! Слезы мгновенно высохли. Руки потянулись к ней. Он обнял ее за талию и привлек к себе.
— Помоги, — шептал он, — помоги мне справиться с этим…
Она испугалась:
— Игорь! Ты в своем уме? Перестань!..
Он попытался поцеловать ее — она сжала губы. Но она не могла не слушать его горячий, бессвязный
— Я знаю: ты одна настоящая… не такая, как все они… Помоги мне… Будь со мною сейчас. Понимаешь, мне плохо.
Его руки проникли под складки халата и коснулись ее обнаженного тела. Он застонал и сдавил ее.
Она с ужасом почувствовала, что его прикосновение отнюдь не неприятно ей. Даже наоборот. Где-то глубоко внутри зародилось и стало расти горячее томление. «Боже, — думала она, — знали бы наши мужчины, какой ценой нам дается подчас верность». Она сделала попытку вырваться.
— Я понимаю тебя: ты любишь его, — шептал он, — пусть. Будь со мной хотя бы сейчас, когда мне так плохо. Он ничего не узнает. Так будет лучше всем. Только один раз…
Он вновь прижался губами к ее сомкнутому рту.
— Игорь, — в отчаянии, чувствуя, что не в силах сопротивляться возникшему внутри нее желанию, выкрикнула она, — не надо! Умоляю тебя! Ну, не надо, милый, дорогой! Пожалей меня! Мы найдем ее, мы уговорим ее. Я обещаю. У вас все будет хорошо. Только не надо… здесь… сейчас…
Он как будто не слышал ее.
Глава 32
Он никого не уведомил о своем возвращении — перед той, кто могла ожидать его, он хотел появиться неожиданно. Он еще не решил, что сразу подарит ей — огромную краснофигурную вазу, которая занимала половину его багажа, или набор французской косметики Он склонялся к последнему, признаваясь самому себе, что краснофигурная ваза, имитирующая античные образы, неплохо украсила бы его кабинет. Кроме того, к Рождеству он собирался подарить ей еще… если подойдет, конечно. Он представил себе, как она примеряет его подарок, как ослепительно хороша она в нем, как захочет спять, но он настоит, чтобы она так и оставалась. А потом, когда они расправятся с румяным, запеченным в духовке гусем, они долго будут рассматривать слайды — их возили на экскурсию в Афины. Храм Ники на афинском акрополе, руины Парфенона, театр Диониса в Афинах…
Его спутница, доцент Денисова, заметно волновалась. Ее должен был встречать муж — не это ли было причиной ее беспокойства? Всю дорогу она ластилась к профессору, заискивающе заглядывала в глаза, а он невольно улыбался, понимая причину такой перемены в отношениях. В Греции он был свидетелем скоротечного романа Нины с молодым профессором из Франции, великолепным знатоком античного стихотворного метра.
— Вас не будут встречать, Юлиан Петрович? — спрашивала она, строя ему глазки.
— Вряд ли.
— Мы вас подбросим, места в машине хватит. Хорошо, Юлиан Петрович?
— Ну, что ж, если вы будете так любезны…
Конечно же он не выдаст ее. По-своему он ее понимает: молодая женщина, общительная, жизнерадостная… Да и он сам — было ли безупречным его собственное поведение в последнее время?
Но в одном он ошибся — в аэропорту его тоже встречали. Он страшно удивился, видя, как к нему быстрыми шагами приближается Виктория.
— Привет, — сказала она ему. — С прибытием. Не ожидал? Я позвонила мужу Денисовой и узнала, что вы прибываете. Я на машине. Подвезу.