Глинтвейн на двоих
Шрифт:
— Спасибо, не ожидал, — растерянно сказал он.
— Не удивляйся, — вновь заговорила она, когда профессорские чемоданы были уложены, а они сидели рядом, на передних сиденьях, Виктория — за рулем. — Я встретила тебя еще и потому, что захотелось побеседовать.
— Разве мы мало говорили по телефону? — удивился он. — По-моему, у тебя всякий раз отпадало желание продолжать.
— Я не всегда была права… да и ты, признайся тоже… Но сейчас речь не об этом. Ты удачно съездил?
— Все было превосходно. Крупнейшие специалисты планеты…
— Ладно, про Британский университет после. Рада за тебя. Ты неплохо выглядишь, загорел.
— Там солнце…
— Молодец. Теперь послушай обо мне…
— Да-да, конечно, — он изобразил глубокую заинтересованность. — Как твое здоровье? Работа? Личная жизнь? Ты по-прежнему с…
Он хотел спросить и осекся. Она опередила его.
— Он бросил меня, — ответила она просто.
— В самом деле? — изумился он.
— Сошелся с какой-то молоденькой аспиранткой. Но дело даже не в этом. В том, как он сделал это. Он произнес почти те же слова, что и я… помнишь, тогда… Вот тут-то я на собственной шкуре убедилась, как я виновата перед тобой…
— Действительно? Но, извини, я чего-то недопонимаю… Какие такие слова?
Она молчала.
— Ага, это о том, что мне… чего-то такого не хватает? Да?
— Он заявил, что я недостаточно горяча.
— Извини, пожалуйста… — смущенно заговорил профессор, выдержав долгую паузу, — но ты ведь сама затронула такую деликатную тему… Видишь ли, я был невольным свидетелем одной интимной сцены. Так вот, тогда мне не показалось…
— Не всегда надо верить тому, что видишь или слышишь. А в жизни женщины бывают моменты, когда она ошибается сама в себе. Когда она выдает желаемое за действительное.
— Ну, хорошо, оставим это, — снова заговорил он после неловкой паузы. — Но сейчас, может быть, ты раскроешь секрет — чего же во мне все-таки не хватало?
— Думаю, что ничего.
— Как?
— Всего хватало, — раздраженно сказала она. — Ясно теперь?
— Ничего не ясно… — еле выговорил ошеломленный профессор. — Зачем же ты тогда…
— Зачем что? Зачем ушла? Изменила? Ну, во-первых, ты, возможно знаешь, что иногда женщине нужно разнообразие… Кроме того, мне нужно было разобраться в себе самой: почему у нас не все получается…
— Ну и как, разобралась?
— Во многом… Поняла и то, как ранили тебя те слова…
— Ты ведь и говорила их для того, чтобы ранить.
— Не знаю. Может быть. Не хотела уходить с комплексом вины. Не хотелось, чтобы ты сразу бросился искать себе женщину после моего ухода… И еще я поняла… Что, может быть, если бы все вернуть в прежнее положение, стало бы иначе…
— Может быть… Но ты ведь, наверное, понимаешь и то, что уже ничего не вернешь.
— Да. Я и об этом хотела поговорить. Дорога не близкая. Приготовься услышать еще несколько интересных вещей.
— Тогда давай я пересяду за руль. По-моему, ты волнуешься!..
— Разве? Может быть самую малость. Но ты ведь меня знаешь, рука у меня твердая.
Он знал: Виктория всегда уверенно водила машину, даже лучше его самого. Это по ее желанию они приобрели второй автомобиль — он предназначался для сына…
— Так вот, — сказала Виктория, но обыкновению сразу переходя к теме, — я познакомилась с ней.
Он вытаращил глаза.
— С кем… с ней?
— С твоей Аней, — спокойно уточнила Виктория. — И ты знаешь, она мне понравилась.
— К-каким образом?
— Зачем тебе это? Ты ведь оставил ее хозяйничать в своей квартире, разве не так? Я часто проезжаю мимо… нашего дома, смотрю в окна. Я обнаружила, что тут распоряжается новая женщина, и решила с ней познакомиться. Меня интересовало несколько вопросов.
— Каких же?
— Ну, действительно ли она тебя любит… Та ли это женщина, которая тебе нужна. Не совершил ли ты ошибки, а если да, не могу ли я… Ну и прочие вещи.
— Ну и как?
— В общем, как я тебе сказала, она мне понравилась. Похоже, она действительно влюблена в тебя. Вот только… Но об этом потом. Словом, мы нашли общий язык, хотя стать подругами… сам понимаешь… Я решила оставить тебя ей…
— Спасибо.
Он чувствовал смертельную усталость — и после полета, и от тяжелого разговора. Прикрыл рукой глаза.
— Постой, не спеши расслабляться, — услышал он рядом суровый голос Виктории. — Я скажу тебе еще кое-что. Я долго колебалась — говорить, не говорить… В конце концов решила, что ты все же должен знать об этом.
— Что еще? — он натянуто улыбнулся. — Что-нибудь страшное? Пристегнуть ремни.
— Таким впечатлительным субъектам, как ты, может быть, это покажется ужасным. Так что на всякий случай пристегнись.
— Ну, говори же.
— Мы с твоей Аней беседовали вечером. Я не спала всю ночь — обдумывала услышанное. И под утро вспомнила, что не задала ей еще один вопрос. Какой — тебе не обязательно знать. Словом, я села в машину и подкатила к нашему дому. Было еще довольно рано. Занавесочки были зашторены, и я подумала, что она еще спит. Решила посидеть немного в машине, подождать — вчера она говорила, что пойдет на занятия. Я и дождалась. И ты знаешь, не ее одну. С молодым человеком. Похоже, они были в очень хороших отношениях, более чем в дружеских. Были довольны друг другом. Молодой человек усадил ее в «тойоту» с шофером — она стояла неподалеку — и они укатили.
У профессора стиснуло виски. Боже, какая долгая дорога от аэропорта! Когда же ей будет конец?
— Я же тебе говорила: пристегнись! — продолжала неумолимая Виктория. — Рано о чем-нибудь говорить. Это мог быть родственник, коллега, еще кто-нибудь. Ты его знаешь, этого молодого человека?
— Как он выглядел? — спросил он, выдав свое волнение. Не нужно было этого делать.
— Как все молодые преуспевающие люди. Прекрасный смокинг, галстук, манеры. Что еще? Они в чем-то на одно лицо, эти молодые нувориши.