Глобалия
Шрифт:
— Вам наверняка хочется немного размять ноги, — снова заговорил Рон Альтман. — Не стоит терять время на то, чтобы представляться друг другу. Давайте лучше я покажу вам дом, тем более что он мне не принадлежит. Его хозяин, один мой друг, всегда говорит, что ревнует. Он уверен, что я больше люблю его дом, чем его самого, и он недалек от истины...
Когда Рон Альтман смеялся, лицо его оставалось неподвижным, и только на черепе обозначались глубокие складки.
Байкалу захотелось возразить, что познакомиться тоже было бы нелишне. Он явно знал о хозяине гораздо меньше, чем тот, судя по всему, знал о нем. Но, вдохнув полной грудью соленый морской воздух, молодой человек позабыл о своем недоверии и проникся симпатией к спокойному доброжелательному старику, который так любезно встретил его на пороге.
— Давайте-ка начнем с сада, — продолжил тот, — на мой взгляд, это одно из красивейших мест на всем побережье.
Они обогнули дом и прямо за расположившимися в тени кустами голубых гортензий увидели океан и сосны на берегу. От ветра по воде пробегала рябь. Что же до сада, то в нем росло множество экзотических деревьев. Все здесь удивляло горожанина, привыкшего к безопасным зонам, где зеленые насаждения были строго регламентированы и приведены в соответствие с экосистемой региона.
Немного освоившись, Байкал снова насторожился и стал молча слушать своего странного собеседника, пытаясь понять, куда тот клонит. Конечно же, Альтман был к этому готов.
— Вам все это наверняка кажется довольно загадочным. Не тревожьтесь, очень скоро вы узнаете разгадку. Пока скажу только одно, чтобы вас немного сориентировать. Я вызвал вас сюда, потому что собираюсь сделать вам одно предложение.
— Какое? — быстро спросил Байкал.
Альтман схватил молодого человека за руку и буквально повис на нем, хотя сам другой рукой опирался на короткую трость.
— Меня предупреждали, что вы энергичны, но вы превосходите все ожидания! Не стоит так торопиться. Поверьте, жизнь еще научит вас не спешить. Сначала давайте продолжим наше знакомство. Пойдемте, я покажу вам китобойный причал. Мне будет интересно послушать, что вы обо всем этом думаете.
Они спустились на берег по каменной лестнице, петлявшей между кустов смородины. Альтман, казалось, знал о китах все. Он красноречиво описал, как они в великом множестве собирались в этой бухте во время гона. Собеседники приблизились к тщательно отреставрированной весельной шлюпке с полным китобойным снаряжением. Альтман с таким воодушевлением говорил о китобойном промысле, что Байкал, увлеченный его рассказом, в конце концов позабыл о необычности самого этого разговора. Вместо того чтобы, как и положено, осуждать охоту на китов и ужасаться ее варварству, Альтман не скрывал своей симпатии к китобоям.
Он с увлечением описывал преследование кита на веслах, спел куплет из матросской песни и даже изобразил с помощью своей трости, как бросают гарпун. Подобные упражнения мало вязались с его степенной манерой держаться и вечным плащом, доходившим до щиколоток. Но рассказчик он был отменный, так что Байкал то и дело переводил восхищенный взгляд с покрытой лаком шлюпки на темную поверхность моря. Альтман не скрывал своей радости при виде того, как воодушевляется его гость, едва речь заходит о приключениях. Он напоминал парус, который расправляется, почувствовав порыв попутного ветра.
Они спустились к бухточке, куда в прежние времена выбрасывали скелеты китов. Там и сейчас валялись кости кашалотов, если только их не разложили специально в назидание туристам. Когда Байкал прикасался к огромным холодным позвонкам, у него блестели глаза.
То была странная беседа двух незнакомцев. Но здесь, в этом таинственном месте, она казалась естественной. Эта же магия в былые времена объединяла и куда менее похожих людей, которые, собравшись в одной лодке, устремлялись в погоню за почти невидимым чудовищем, готовые вместе идти на смерть.
Альтман вдруг резко повернулся к Байкалу и схватил его за плечи.
— Я именно так вас себе и представлял! — вскричал он.
Потом лицо его приняло обычное спокойное выражение, и он повел своего гостя вверх по лестнице, к дому.
— Знаете, теперь мне понятно, — сказал старик, переводя дух, — почему вы хотели изучать историю.
Байкал весь напрягся. Альтман упомянул об одном из самых тяжелых моментов в его жизни. Юноша снова насторожился.
— Кто вам рассказал?
— Вам пора раз и навсегда привыкнуть к мысли, — тихо сказал Альтман, — что я много о вас знаю. Можете даже считать, что мне известно все. Большой ошибки здесь не будет.
— Если вам и так все известно, зачем задавать вопросы?
Старик остановился, обеими руками опираясь на набалдашник трости, и взглянул Байкалу прямо в лицо.
— Зная вас, трудно было предположить, что вы заинтересуетесь таким специфическим предметом, как история. Сколько раз вы подавали документы?
— Два, — пробурчал Байкал.
— А почему не три?
Молодой человек пожал плечами.
— Вы же и так знаете.
— Я хочу услышать это от вас. Что именно вам ответили?
— Что у меня плохая анкета и по соображениям безопасности меня никогда не допустят к работе с засекреченными данными.
— А вы рассчитывали, что вас примут? Вы были очень разочарованы?
«Разочарован?» — повторил про себя Байкал. Как описать то, что ты чувствуешь, когда умирает мечта? Как объяснить, что творится в душе, когда ты страстно желаешь раскрыть тайну своего происхождения, с самого начала проследить непрерывную вереницу непостижимым образом связанных между собой событий, а тебе объявляют, что ты так никогда ничего об этом и не узнаешь?
— Да, — сказал он, — что-то вроде того. Разочарован.
Они подошли к крыльцу. Альтман нажал на обтянутую кожей дверную ручку и постоял какое-то время отвернувшись, чтобы у Байкала было время справиться с нахлынувшими чувствами.
Внутри пахло дымом и воском, каким натирают полы. Все комнаты первого этажа выходили в холл с белеными стенами. Потолки были такие низкие, что, подняв руку, можно было дотянуться до дубовых перекрытий. Альтман провел своего гостя в комнату с камином, напротив которого стояли два кресла, развернутые друг к другу. Одну из стен полностью закрывали полки со старинными книгами в массивных переплетах. Байкал никак не мог оторвать от них взгляд.