Глоток зеленого шартреза

Гумилев Николай Степанович

ПЕРСЕЙ

Скульптура Кановы

Его издавна любят музы,Он юный, светлый, он герой,Он поднял голову МедузыСтальной, стремительной рукой.И не увидит он, конечно,Он, в чьей душе всегда гроза,Как хороши, как человечныКогда-то страшные глаза,Черты измученного болью,Теперь прекрасного лица…– Мальчишескому своевольюНет ни преграды, ни конца.Вон ждет нагая Андромеда,Пред ней свивается дракон,Туда, туда, за ним победаЛетит, крылатая, как он.

СОЛНЦЕ ДУХА

Как могли мы прежде жить в покоеИ не ждать ни радостей, ни бед,Не мечтать об огнезарном бое,О рокочущей трубе побед.Как

могли мы… но еще не поздно,Солнце духа наклонилось к нам,Солнце духа благостно и грозноРазлилось по нашим небесам.Расцветает дух, как роза мая,Как огонь, он разрывает тьму,Тело, ничего не понимая,Слепо повинуется ему.В дикой прелести степных раздолий,В тихом таинстве лесной глушиНичего нет трудного для волиИ мучительного для души.Чувствую, что скоро осень будет,Солнечные кончатся трудыИ от древа духа снимут людиЗолотые, зрелые плоды.

СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Прошел патруль, стуча мечами,Дурной монах прокрался к милой,Над островерхими домамиНеведомое опочило.Но мы спокойны, мы посмотримСо стражами Господня гнева,И пахнет звездами и моремТвой плащ широкий, Женевьева.Ты помнишь ли, как перед намиВстал храм, чернеющий во мраке,Над сумрачными алтарямиГорели огненные знаки.Торжественный, гранитнокрылый,Он охранял наш город сонный,В нем пели молоты и пилы,В ночи работали масоны.Слова их скупы и случайны,Но взоры ясны и упрямы,Им древние открыты тайны,Как строить каменные храмы.Поцеловав порог узорный,Свершив коленопреклоненье,Мы попросили так покорноТебе и мне благословенья.Великий Мастер с нивелиромСтоял средь грохота и гулаИ прошептал: «Идите с миром,Мы побеждаем Вельзевула».Пока они живут на свете,Творят закон святого сева,Мы смело можем быть как дети,Любить друг друга, Женевьева.

ПАДУАНСКИЙ СОБОР

Да, этот храм и дивен и печален,Он – искушенье, радость и гроза,Горят в окошечках исповедаленЖеланьем истомленные глаза.Растет и падает напев органаИ вновь растет полнее и страшней,Как будто кровь, бунтующая пьяноВ гранитных венах сумрачных церквей.От пурпура, от мучеников томных,От белизны их обнаженных тел,Бежать бы из-под этих сводов темных,Пока соблазн душой не овладел.В глухой таверне старого кварталаСесть на террасе и спросить вина,Там от воды приморского каналаСовсем зеленой кажется стена.Скорей! Одно последнее усилье!Но вдруг слабеешь, выходя на двор, –Готические башни, словно крылья,Католицизм в лазури распростер.

ОТЪЕЗЖАЮЩЕМУ

Нет, я не в том тебе завидуюС такой мучительной обидою,Что уезжаешь ты и вскореНа Средиземном будешь море.И Рим увидишь, и Сицилию –Места, любезные Виргилию,В благоухающей лимоннойТрущобе сложишь стих влюбленный.Я это сам не раз испытывал,Я солью моря грудь пропитывал,Над Арно, Данта чтя обычай,Слагал сонеты Беатриче.Что до природы мне, до древности,Когда я полон жгучей ревности,Ведь ты во всем ее убранствеУвидел Музу Дальних Странствий.Ведь для тебя в руках изменницыВ хрустальном кубке нектар пенится,И огнедышащей беседыТы знаешь молнии и бреды.А я, как некими гигантами,Торжественными фолиантамиОт вольной жизни заперт в нишу,Ее не вижу и не слышу.

СНОВА МОРЕ

Я сегодня опять услышал,Как тяжелый якорь ползет,И я видел, как в море вышелПятипалубный пароход,Оттого-то и солнце дышит,А земля говорит, поет.Неужель хоть одна есть крысаВ грязной кухне иль червь в норе,Хоть один беззубый и лысыйИ помешанный на добре,Что

не слышат песен Улисса,Призывающего к игре?Ах, к игре с трезубцем Нептуна,С косами диких нереидВ час, когда буруны, как струны,Звонко лопаются и дрожитПена в них или груди юнойСамой нежной из Афродит.Вот и я выхожу из домаПовстречаться с иной судьбой,Целый мир, чужой и знакомый,Породниться готов со мной:Берегов изгибы, изломы,И вода, и ветер морской.Солнце духа, ах, беззакатно,Не земле его побороть,Никогда не вернусь обратно,Усмирю усталую плоть,Если Лето благоприятно,Если любит меня Господь.

АФРИКАНСКАЯ НОЧЬ

Полночь сошла, непроглядная темень,Только река от луны блестит,А за рекой неизвестное племя,Зажигая костры, шумит.Завтра мы встретимся и узнаем,Кому быть властителем этих мест;Им помогает черный камень,Нам – золотой нательный крест.Вновь обхожу я бугры и ямы,Здесь будут вещи, мулы тут;В этой унылой стране СидамоДаже деревья не растут.Весело думать: если мы одолеем –Многих уже одолели мы, –Снова дорога желтым змеемБудет вести с холмов на холмы.Если же завтра волны УэбиВ рев своей возьмут мой предсмертный вздох,Мертвый, увижу, как в бледном небеС огненным черный борется бог.

Восточная Африка

1913

НАСТУПЛЕНИЕ

Та страна, что могла быть раем,Стала логовищем огня,Мы четвертый день наступаем,Мы не ели четыре дня.Но не надо яства земногоВ этот страшный и светлый час,Оттого, что Господне словоЛучше хлеба питает нас.И залитые кровью неделиОслепительны и легки,Надо мною рвутся шрапнели,Птиц быстрей взлетают клинки.Я кричу, и мой голос дикий,Это медь ударяет в медь,Я, носитель мысли великой,Не могу, не могу умереть.Словно молоты громовыеИли воды гневных морей,Золотое сердце РоссииМерно бьется в груди моей.И так сладко рядить Победу,Словно девушку, в жемчуга,Проходя по дымному следуОтступающего врага.

СМЕРТЬ

Есть так много жизней достойных,Но одна лишь достойна смерть,Лишь под пулями в рвах спокойныхВеришь в знамя Господне, твердь.И за это знаешь так ясно,Что в единственный, строгий час,В час, когда, словно облак красный,Милый день уплывает из глаз, –Свод небесный будет раздвинутПред душою, и душу туБелоснежные кони ринутВ ослепительную высоту.Там Начальник в ярком доспехе,В грозном шлеме звездных лучейИ к старинной бранной потехеОгнекрылых зов трубачей.Но и здесь на земле не хужеТа же смерть – ясна и проста:Здесь товарищ над павшим тужитИ целует его в уста.Здесь священник в рясе дырявойУмиленно поет псалом,Здесь играют марш величавыйНад едва заметным холмом.

ВИДЕНИЕ

Лежал истомленный на ложе болезни(Что горше, что тягостней ложа болезни?),И вдруг загорелись усталые очи,Он видит, он слышит в священном восторге –Выходят из мрака, выходят из ночиСвятой Пантелеймон и воин Георгий.Вот речь начинает святой Пантелеймон(Так сладко, когда говорит Пантелеймон):«Бессонны твои покрасневшие вежды,Пылает и душит твое изголовье,Но я прикоснусь к тебе краем одеждыИ в жилы пролью золотое здоровье».И другу вослед выступает Георгий(Как трубы победы, вещает Георгий):«От битв отрекаясь, ты жаждал спасенья,Но сильного слезы пред Богом не правы,И Бог не слыхал твоего отреченья,Ты встанешь заутра, и встанешь для славы».И скрылись, как два исчезающих света(Средь мрака ночного два яркие света),Растущего дня надвигается шорох,Вот солнце сверкнуло, и встал истомленныйС надменной улыбкой, с весельем во взорахИ с сердцем, открытым для жизни бездонной.