Глубина в небе (авторский сборник)
Шрифт:
Фам считал Сэмми Пака одним из самых ценных своих сотрудников. Сэмми понимал истинные причины синтетической доктрины новой Чжэн Хэ — и все же принимал их. Он мог стать достойным преемником Фама и Суры, — быть может, эта роль подойдет ему лучше, чем старшим детям Фама, зачастую проявлявшим унаследованную от матери гипертрофированную осторожность. Но сейчас Сэмми нес чепуху:
— Но ведь правительство Намчема отдает себе отчет в природе опасности? Им доступны все достижения Человечества в области управления и стабильности систем, у них автоматика даже лучше нашей! Конечно же, спустя считаные десятки мегасекунд мы услышим, что там все переоптимизировали.
Фам пожал плечами, стараясь не выдавать недоверия. Слишком уж долго на Намчеме все шло хорошо. Вслух он ответил:
— Возможно. Однако нам известно, что у них было для этого тридцать лет. — Он жестом указал на отчет Суры. — А проблемы только усиливаются. — Он увидел, какое у Пака стало лицо, и смягчил тон: — Сэмми, Намчем жил в мире и свободе почти четыре тысячи лет. Нет во всем Людском Космосе другой подобной ему цивилизации. Но ты пойми: без посторонней помощи даже они не справятся.
Сэмми поник.
— Они избежали смертоносных катаклизмов. У них не случилось ни эпидемий, ни ядерной войны. Их правительство все еще отличается гибкостью и ответственным подходом. Это всего-навсего, черт подери, технические проблемы.
— Это не что иное, как технические симптомы, Сэмми, симптомы проблем, которые, как я уверен, правительству превосходно понятны. — «И правительство бессильно с ними справиться». Он вспомнил циника Гуннара Ларсона. Их с Паком разговор сейчас зайдет в тот же тупик… но Фам Нювен всю жизнь размышлял над решением этой проблемы. — Гибкость правительства — источник его жизни и смерти. Они уже много веков под давлением оптимизации. Гений, свободомыслие, накопленные предками знания — вот что берегло их от опасностей, но в конечном счете чрезмерное усложнение процедур оптимизации завело их на край бездны. Луны-мегалополисы обладают лучшими сетевыми технологиями Людского Космоса, но и они на пределе.
— Но мы знали… в смысле, они это знали. Там всегда оставляли запас прочности.
Намчем представлял собой триумф распределенной автоматики. И с каждым десятилетием ее работа чуть-чуть, а улучшалась. С каждым десятилетием гибкость правительственной политики вынуждала отщипывать еще кусочек на оптимизацию и перераспределение ресурсов, что снижало запас прочности. Спираль катастрофы выглядела не так угрюмо, как графики Рассветной Эпохи от Карла Маркса и Ханя Су, а с догадками Манкура Ольсона имела совсем мало общего. Правительство не пыталось управлять всем напрямую. Свободное предпринимательство и индивидуальное планирование справлялись куда эффективней. Но если и удается проскочить мимо классических ловушек коррупции, централизованной плановой экономики и безумного изобретательства, все же…
— В конечном счете ошибки все равно накапливаются. Правительство будет вынуждено перейти к прямому контролю. — Если удалось избежать всех остальных угроз, тебя накроет лавиной сложности собственных достижений.
— Да, я понимаю. — Сэмми отвернулся, и Фам синхронизировал наглазники с его точкой зрения: молодой человек смотрел на Тарельск и Мареск, две крупнейшие луны системы. На каждой проживало два миллиарда человек. Сияющими от городских огней дисками проплывали они по лику планеты-матери, которая считалась крупнейшим парком всего Людского Космоса. Когда Намчем встретит свою гибель, коллапс будет резким и стремительным. Система Намчема не так бедна естественными ресурсами, как чисто астероидные колонии первых дней Рассветной Эпохи… но мегалополисы лун нуждаются в достижениях высокой технологии для прокорма многомиллиардного населения. Крупные ошибки легко расползаются, вовлекая все население системы в вооруженные конфликты. Такого рода катастрофы стерилизовали не одну обитель человечества. Сэмми молча созерцал мирное, чудесное зрелище — устаревшее на годы. Потом он проговорил:
— Я понимаю. Вы это всем говорили, все мои годы в Чжэн Хэ. И века до того. Простите, Фам. Я всегда верил… я просто не думал, что мой родной мир так быстро погибнет.
— Я вот что думаю. — Фам обвел взглядом мостик флагманского корабля и мостики остальных тридцати кораблей флотилии, отображенные в окнах поменьше. На середине пути в каждом окне виднелось не больше трех-четырех человек. Самая скучная работа во Вселенной. Но флот Нювена был одним из крупнейших среди всех участников. В гибернаторах кораблей спали свыше десяти тысяч человек. Они отбыли с Тернё лишь немногим более века назад, в самом тесном строю, какой только допускала работа таранных полей. Самый дальний мостик отделяло от флагмана меньше четырех тысяч световых секунд. — Нам еще двадцать лет до Намчема. Полно времени, в том числе вне вахт, которое надо как-то убить. Может, получится доказать, что мои заявления несут практическую пользу. Когда мы прибудем, Намчем наверняка уже погрузится в пучину хаоса. Мы и есть та помощь из-за пределов планетарного капкана, в какой они нуждаются, и мы прибудем в достаточном числе, чтобы оказать решающее воздействие.
Они сидели в командной рубке корабля Сэмми, «Привета издалека». Мостик был практически безлюден, занято лишь пять из тридцати кресел. Взгляд Сэмми блуждал от консоли к консоли и наконец остановился на лице Фама Нювена. В чертах молодого человека сквозило некое подобие надежды.
— Да… мы способны наглядно проиллюстрировать конечную цель собрания. — Он уже запускал планировочные программы, увлекшись идеей. — Если вскрыть аварийные запасы, на каждом корабле можно пробудить до сотни человек на всю дорогу до Намчема. Этого достаточно, чтобы провести квалифицированный анализ ситуации и сформулировать планы действий. Черт побери, да через двадцать лет мы и с остальными флотилиями скоординироваться сможем.
Сэмми Пак вернулся к привычной роли флаг-капитана, с головой уйдя в расчеты и оценку вероятностей.
— Да. Флот Старой Земли меньше чем в четверти светового года от нас. Половина остальных участников на расстоянии меньше шести световых лет, и это расстояние, само собой, сокращается. А как насчет Суры и тех Чжэн Хэ, что уже находятся в системе?
Сура за прошедшие века такие корни пустила, что…
— У Суры и компании свои ресурсы. Она выживет.
Сура понимала, как действует колесо судьбы, хотя и не верила, что его можно сломать. Она уже перенесла штаб-квартиру с Тарельска, еще столетие назад; времянка Суры представляла собой почтенного возраста дворец в поясе астероидов. Она догадается, что замыслил Фам. Волновой фронт ее аналитических выкладок, скорее всего, уже устремился к ним. Как знать, а вдруг и вправду существует Господь всея торговли? И уж наверняка существует Невидимая Рука. Собрание у Намчема обретало больший смысл, чем он когда-либо в него вкладывал.
Год за годом Флот всех флотов сходился к Намчему. Пять тысяч светящихся нитей, пять тысяч светлячков, сиявших через световые годы — нет, тысячи световых лет, если располагать достойными телескопами. Год за годом факелы тормозивших двигателей становились все ярче, подобные в окнах каждого прибывавшего корабля тонкому пушк'y семян чертополоха.
Пять тысяч кораблей и больше миллиона человек. На кораблях имелись устройства, способные переплавить планету в шлак. На кораблях были библиотеки и компьютерные сети… И даже вместе они были все равно что семена чертополоха, разлетающиеся из пушка, рядом с ресурсами и возможностями цивилизации, равной Намчему. Разве может чертополоховый пушок удержать падающего великана? Фам лично и по сети Чжэн Хэ выступал с лекциями по этому вопросу. Локальные цивилизации подобны изолированным капканам. Простейшая катастрофа может их погубить, и лишь небольшая помощь извне — спасти. А в не столь простых случаях, как вот с Намчемом, когда поколения хитроумной оптимизации наконец изживали себя, даже природа этих катастроф определялась замкнутостью оседлых цивилизаций. Правительство оказывается перед слишком малым числом вариантов и слишком массивными долгами, после чего рушится, сметенное волной варварства. Взгляд извне, подкрепленный возможностями новой автоматики: вот что могла им предоставить Чжэн Хэ. Именно так Фам надеялся внести судьбоносное различие. Теперь жизнь предоставила ему шанс доказать свои концепции, вместо того чтобы пререкаться о них. Двадцать лет не такой уж большой срок на подготовку.
Двадцать лет спустя незаметный поначалу закат Намчема стал очевиден, выйдя за рамки простой некомпетентности и экономической рецессии. Правительство сменилось уже трижды, и каждый раз ему на смену являлся режим, спроектированный так, чтобы работать «существенно эффективнее». Каждый раз это событие открывало путь более радикальным социальным и технологическим коррективам, уже испытанным — с плачевными результатами — в сотнях других миров. И с каждой следующей ступенью лестницы, ведущей вниз, планы приближавшихся флотилий становились все точней.