Глубина в небе (авторский сборник)
Шрифт:
— Ничего-ничего, ты молодец. Если потренируешься, будет получаться еще лучше.
Они пообщались еще несколько минут, договариваясь о времени и легенде. Потом связь оборвалась, и Фам остался в одиночестве — размышлять над событиями этого дня.
Проклятье! Сегодня едва удалось предотвратить — или отсрочить — катастрофу. Фам парил в темной каюте, но внутренним зрением был за много километров отсюда, в Алмазе-1 и Хаммерфесте. Теперь локализаторы проникли повсюду и перешли в полностью оперативное состояние, хотя МРТ-устройства в клинике фокуса почти немедленно выжигали любые локализаторы поблизости. Он годы напролет ожидал шанса запустить активные локализаторы в Хаммерфест, но… «Не влезь я в диагностику Виня, мы бы могли потерять всё». Фам понимал, как именно вахтмастер станет
«Я и не предполагал, что Томас Нау так хорошо изучил меня». Вахтмастер давно хвастался своим увлечением биографиями «выдающихся исторических деятелей» и всегда включал в этот список гигантов человечества самого Фама Нювена. Фам же считал поведение Нау неуклюжей попыткой задурить головы Чжэн Хэ. Теперь он не был так уверен. Пока Томас Нау «считывал» показатели Эзра Виня, Фам Нювен занимался тем же самым применительно к самому вахтмастеру. Томас Нау действительно восхищался тем, кого считал историческим Фамом Нювеном. Каким-то образом монстр пришел к мысли, что они с Фамом Нювеном разительно похожи. «Он назвал меня „Тем, Кто Принес Порядок“». Этот титул странно резонировал с Фамовой самооценкой. Фам и не думал себя так величать, но… был бы совсем не против. «Да ну, у нас же нет ничего общего! Томас Нау убивает и убивает, и все забавы ради. А я только и мечтал, что положить конец убийствам и варварству. Мы совсем разные!» Фам загнал абсурдную мыслишку в бутылку, откуда та вылезла. Больше всего он изумился глубине познаний Нау. Последние десять килосекунд Фам смотрел через плечо Эзра в экран, на котором прокручивалась львиная доля сведений Нау о Нювене. Он скачивал базу из личного пространства Виня в распределенную память сети локализаторов. Следующую мегасекунду нужно будет посвятить изучению этих данных.
Увиденное его… заинтересовало. По большей части оно соответствовало истине. Но правда то или ложь — с прилизанной, полной обожания мифологической системой, которую оставила историкам Чжэн Хэ Сура Винь, эти сведения не имели ничего общего. Это вам не ложь, которой Сура прикрыла свое итоговое предательство, о нет. И как воспримет это знание Эзр Винь? Фам, пожалуй, слишком раскрылся перед ним. В том, что касалось фокуса, Винь был на удивление негибок и категорически отказывался умерить нытье насчет неотвязников. Странное дело. Фам часто и без зазрения совести лгал безумцам, преступникам, клиентам и даже людям Чжэн Хэ… но перед Винем выдуриваться не мог, чересчур уж дорого ему это обходилось. Винь не понимал чудесных возможностей фокуса, хоть ему кол на голове теши.
А в архиве Нау имелись сведения, значительно усложнявшие задачу Фама скрыть от мальчишки свои истинные цели.
Фам углубился в представленную Нау версию своей биографии, проглядывая один эпизод за другим, чертыхаясь, когда нагромождение вранья превращало его в монстра… и морщась, когда история оказывалась правдивой, даже в тех случаях, где лучшего выхода не существовало. Странно было снова видеть свое настоящее лицо. Некоторые видео оказались, похоже, подлинные. Фам так и чувствовал, как оживают на губах, рождаясь в горле, слова тех речей. Возвращались воспоминания: годы на вершине мира, когда почти в любом направлении ему встречались торговцы, способные понять и согласные принять цели межзвездной торговой культуры. Радио его обгоняло и доставляло послание, готовя плодородную почву. Не прошло и тысячи лет с тех пор, как маленького принца Фама отдали странствующим купцам, а план его жизни уже был близок к успеху. Идея подлинной Чжэн Хэ распространялась по всему Людскому Космосу. От планет Дальнего Края, где он, вероятно, никогда не побывает лично, до паханого-перепаханого сердца Людского Космоса, и даже на Старой Земле — все услышали его послание, прониклись его видением организации настолько устойчивой и такой могучей, чтобы она сумела остановить колесо судьбы. Да, многие заглядывали немногим дальше Суры. Эти «мыслили практично», интересуясь лишь тем, как бы сколотить солидное состояние, обеспечить себя и свои Семьи. Но Фам тогда считал — «И клянусь Господом, я и посейчас хочу в это верить», — что большая часть тех, кто получил послание, уверовали в подлинно великие цели, которые преследовал и сам Фам.
Везде, куда бросала его судьба за тысячу лет реального времени, Фам оставлял свое послание, план собрания более великого, чем какие бы то ни было прежде, в месте и времени, где новая Чжэн Хэ провозгласит мир для всего Людского Космоса и даст клятву служить этому миру. Сура Винь выбрала это место: Намчем.
О да, Намчем располагался в Людском Космосе слишком далеко на маршруте к Ядру, но служил центром почти всей важнейшей торговой активности Чжэн Хэ. Торговцы, которые наверняка примут участие в Собрании, в пределах досягаемости, им потребуется менее тысячелетия на подготовку. Эти причины озвучила Сура. Не переставая улыбаться старой недоверчивой улыбкой, словно подсмеиваясь над бедным глупым Фамом. Фам, однако, считал, что Намчем даст ему шанс.
Вообще-то, выбор Намчема был обусловлен и другой причиной. Сура очень мало путешествовала; она всегда сидела в центре паутины планов Фама и занималась стратегическими вопросами. Шли десятилетия и века. Даже погружаясь время от времени в анабиоз и располагая лучшей в Людском Космосе медицинской помощью, Сура Винь неимоверно состарилась. Сколько бишь ей — пятьсот? шестьсот? В последнее столетие перед Собранием сами ее сообщения казались дряхлыми. Если бы Собрание не наметили провести на Намчеме, Сура могла бы и не увидеть успеха Фама. Возможно, она в любом случае не увидит, что Фам оказался прав. «Лишь ей одной я доверял безраздельно. Я жизнь свою отдал ей на милость».
И при этом воспоминании Фама захлестнула старая, очень старая ярость…
Мать всех конференций. Строго говоря, все методы и мифы, изобретенные Фамом и Сурой, были нацелены на достижение одного этого момента. Так что не приходилось удивляться непревзойденной точности его планирования. Не растягивая своего прибытия на десятилетие или два, пять тысяч кораблей с ионными прямоточными двигателями, представлявшие три с лишним сотни миров, сходились к системе Намчема, чтобы прибыть в пределах мегасекунды друг от друга.
Некоторые отправились в путь менее века назад — с Канберры и Тормы. Были тут суда со Стрентманна и Челля, планет, где обитали теперь, можно сказать, представители иных видов. Некоторые стартовали из такой дали, что единственная доступная им информация о Собрании поступала по радио. Три корабля прилетели со Старой Земли. Не все участники были истинными торговцами, встречались среди них и правительственные служащие, прибывшие с альтернативными планами решения задачи Фама. Вероятно, около трети исходных планет-участников за время полета туда и обратно обречены были деградировать и лишиться цивилизованного облика.
Такую конференцию нельзя отменить или перенести. Даже разверзнись перед Намчемом врата Ада, Собрание вряд ли отменили бы. И все же за несколько десятилетий до прибытия в нужное место Фам понял, что население Намчема вот-вот провалится прямиком в Ад.
Капитану флагманского корабля Фама было лишь сорок лет. Он повидал дюжину миров и должен был, по идее, понять, к чему идет дело. Но Намчем был его родной системой.
— Как же так, сэр? Там цивилизация возникла задолго до того, как вы прибыли из Тьмы. Они знают, как все работает.
Флаг-капитан с недоверием листал результаты анализа, прибывшего со свежей передачей от Суры Винь.
— Сядь, Сэмми. — Фам выдвинул кресло из стены и жестом велел собеседнику сесть. — Я тоже читал отчеты. Классическая симптоматика. В последнем десятилетии частота взаимоблокировок во всей системе Намчема неуклонно возрастала. Взгляни: тридцать процентов любых бизнес-транзакций между внешними лунами в любой случайно взятый момент времени пребывают в состоянии блокировки. — Аппаратное обеспечение работало нормально, однако сложность системы так возросла, что управиться с ней стало попросту невозможно.