Глубина в небе (авторский сборник)
Шрифт:
Когда Фам смотрел на Киви Лин Лизолет, он видел — яснее, чем когда бы то ни было в своей жизни, — самого себя. Ну да, Киви женского пола, а сексизм был одной из тех странностей Тринли, которые подделывать не приходилось. Но сходство между ними было намного глубже. Киви было — сколько, восемь лет? — в начале экспедиции. Она почти половину детства провела во тьме меж звезд, в одиночестве, если не считать вахтенных техников. А теперь ее зашвырнуло в абсолютно другую культуру. И она выжила, она встречает каждую новую трудность с открытым забралом. И побеждает.
Разум Фама обратился внутрь. Он больше не слушал своих собутыльников. Он даже за Киви Лин Лизолет перестал следить. Он вспоминал времена более чем трехтысячелетней давности, трехсотлетней — если мерить по активной жизни.
Канберра. Фаму тринадцать, он — младший сын Трана Нювена, короля и владыки всех Северных Земель. Фам вырос среди мечей, яда и интриг в каменных замках у холодного-холодного моря. Если бы жизнь продолжалась своим средневековым чередом, его бы наверняка убили, а может, стал бы он королем всей планеты. Но когда Фаму сровнялось тринадцать, мир перевернулся. На планету, где о воздушном транспорте и радио только легенды ходили, высадились межзвездные торговцы из Чжэн Хэ. Фам еще помнил, как их десантные боты прожгли трясину Великого Болота к югу от замка. За год феодальная политика Канберры перевернулась вверх тормашками.
Чжэн Хэ инвестировала в канберранскую экспедицию три корабля. Они серьезно просчитались, думая, что местные ко времени их прибытия окажутся на куда более высоком уровне технологического развития. Ресурсов всего королевства Трана Нювена не хватило бы даже подзаправиться. Два корабля остались на планете. Маленького Фама увезли на третьем в рамках безумной сделки с заложником, в которой, как считал его отец, звездных людей удалось перехитрить.
Последний день Фама на Канберре выдался дождливым и туманным. Поход от стен замка к болоту отнял большую часть утра. Ему впервые показали величественные корабли пришельцев, и маленький Фам Нювен был вне себя от радости. Возможно, никогда больше не выпадал в жизни Фама момент, когда он столько всего понял наоборот и неправильно: корабли, выступавшие из тумана, оказались всего-навсего посадочными ботами. Высокий, странного телосложения капитан, приветствовавший отца Фама, в действительности был старшим помощником. А в трех шагах за ним, как полагается подчиненным, шагала девушка, лицо которой то и дело дергалось от едва скрываемой тревоги. Наложница? Горничная? Как выяснилось, она и была настоящим капитаном.
Король, отец Фама, сделал знак. Наставник мальчика и суровые слуги провели принца через грязь к звездным людям. Его крепко держали за плечи, но Фам не обращал внимания. Он смотрел вверх и диву давался, глаза его жадно рыскали по этим «звездолетам», пытаясь проследить во всю высоту изящные закругленные контуры из сверкающего материала — металла, что ли? Он такое совершенство видел на древней картине и на одном медальоне, но сейчас мечта стала явью.
Вероятно, его бы успели погрузить на борт, не возбудив подозрений, но вмешалась Синди. Синди Дукань, младшая дочь Транова кузена. Семья ее была достаточно влиятельна, чтобы жить при дворе, но недостаточно значима, чтобы на что-то воздействовать в дворцовой политике. Синди было пятнадцать: самая странная и диковатая личность, которую Фам знал в своей жизни, такая странная, что и слова нужного не подберешь, хотя подругой ее, пожалуй, можно было бы назвать.
Внезапно она оказалась между ним и звездными людьми.
— Нет! Это неправильно. Так нечестно. Не…
Она вскинула руки, словно пытаясь их остановить. Фам услышал, как поодаль вскрикнула женщина. Это мать Синди испугалась за дочку.
Дурацкий, бесполезный, отчаянный жест. Те, кто вел Фама, даже не замедлили шага. Наставник ударил Синди дубинкой по ногам. Она упала.
Фам развернулся, попытался броситься к ней, но сильные руки схватили его и подняли в воздух. Он в последний раз увидел Синди: вот она встает из грязи, все еще глядя на него, не замечая бегущих к ней стражников. Фам Нювен так и не узнал, во что обошлась попытка его защитить единственному человеку, который посмел это сделать. Много веков спустя он вернулся на Канберру достаточно богатым, чтобы купить всю планету даже в ее новоцивилизованном состоянии. Он обшарил старые библиотеки, фрагментированные цифровые записи о тех Чжэн Хэ, кто остался там. О последствиях поступка Синди никаких сведений не нашлось, ничего определенного не было и в записях рождений в семье Синди после того времени. Она, ее поступок и его цена для нее — все это для времени просто не имело никакого значения.
Фама схватили и быстро перенесли вперед. На миг мелькнули братья и сестры, молодые мужчины и женщины с холодными суровыми лицами. Сегодня устранялась одна незначительная угроза. Слуги на миг замерли перед королем, отцом Фама. Старик — в действительности ему было сорок лет — задержал на нем взгляд. Тран всегда был для Фама далекой силой природы, своевольной, заслоненной рядами наставников, соперничающих наследников и придворных. Губы его стянулись в тонкую нить. На секунду в жестких глазах мелькнуло подобие сочувствия. Он тронул Фама за плечо:
— Крепись, мальчик. Ты носишь мое имя.
Тран повернулся и сказал звездному человеку пару слов на пиджине. И Фама отдали чужим.
Как и Киви Лин Лизолет, Фам Нювен был брошен в Великую Тьму. Как и Киви, Фам оказался там в одиночестве.
Эти первые годы он помнил отчетливей, чем любое другое время в своей жизни. Без сомнения, команда сперва намеревалась запихать его в гибернатор и высадить на следующей остановке. А что делать с пацаном, которому известен только один мир, и к тому же плоский, с мальчишкой, который всю свою жизнь упражнялся махать мечом?
Но у Фама Нювена были свои планы. Капсулы холодного сна его до смерти пугали. Не успела «Реприза» сняться с орбиты Канберры, как маленький Фам исчез из отведенной ему каюты. Он всегда был мал ростом для своего возраста и уже знал, что такое системы дистанционного слежения. Команда «Репризы» с ног сбилась, потратив четыре дня на его поиски. В конце концов, конечно, Фам игру в прятки проиграл, и кто-то из Чжэн Хэ в крайнем гневе приволок его пред ясны очи капитана.
К этому моменту Фам понял, что «горничная», которую он видел на болоте, и есть капитан. И даже сейчас ему было трудно в это поверить. Слабая женщина — командир звездолета и экипажа в тысячу человек (хотя вскоре они в большинстве своем ушли с вахты и умерли в холодном сне). Хм. Может, она когда-то была наложницей капитана, но отравила его и заняла его место? Вполне вероятный сценарий, и если так, женщина чрезвычайно опасна. На самом деле Сура прежде была младшим помощником капитана, лидером фракции, голосовавшей за отбытие с Канберры. Те, кто остался, обзывали их трусливыми предателями. Теперь фракция Суры направлялась домой — с перспективой верного банкротства.
Фам помнил, как она на него посмотрела, когда мальчишку наконец поймали и приволокли на мостик. Она хмуро воззрилась сверху вниз на маленького принца, все еще облаченного в бархат канберранской знати.
— Вы задержали вахту, молодой человек.
Фам едва понимал ее язык. Отринув панику и одиночество, он смело полыхнул на нее ответным взглядом.
— Мадам! Я ваш заложник, но не раб и не жертва!
— Черт подери, что это он несет? — Сура Винь оглядела лейтенантов. — Сынок, послушай. Полет рассчитан на шестьдесят лет. Надо тебя уложить.
Последняя реплика пробила языковый барьер, но прозвучала очень сходно с присказкой королевского конюшего, приказывающего зарезать негодную лошадку.
— Нет! В гроб вы меня не уложите!
Теперь Сура Винь поняла.
Кто-то из присутствующих резко сказал капитану Винь нечто вроде «не важно, что он хочет, мэм».
Фам напрягся и снова приготовился к бесплодной схватке. Но Сура лишь посмотрела на него еще секунду и жестом выгнала всех из рубки. Двое несколько килосекунд болтали на пиджине. Фам много знал про дворовые интриги и стратегию, но здесь эти познания оказались неприменимы. Прежде чем разговор окончился, мальчик уже плакал навзрыд, а Сура обнимала его за плечи.