Глубина в небе (авторский сборник)
Шрифт:
— Пройдут годы, — говорила она. — Ты это понимаешь?
— Д-да.
— Ты прилетишь старцем, если не позволишь нам уложить тебя в холодный сон. — Последние слова она опять выбрала неверно.
— Нет, нет, нет! Я лучше умру. — Фама Нювена логика не брала.
Сура мгновение молчала. Много лет спустя она рассказала Фаму, как выглядел тот разговор с ее стороны:
— Да, я могла бы запихнуть тебя в морозилку. Это было бы этично и благоразумно, а заодно избавило бы меня от множества проблем. Никогда мне не понять, за каким хреном Дэнов флотский
Не так-то просто это было. Корабельные системы безопасности пришлось перепрограммировать с учетом присутствия безответственного новичка. Больше не позволялось безлюдных межвахтий. Но перепрограммирование осуществили, и несколько вахтенных вызвались добровольцами — продлить пребывание вне капсул.
«Реприза» вышла на крейсерскую таранную скорость, 0,3c, и двинулась в межзвездную пустоту.
И все время вселенной оказалось в распоряжении Фама Нювена. Несколько членов экипажа, среди которых первые несколько вахт была и Сура, как могли его обучали. Сперва ему мало что давалось… но время шло, он выучил язык Суры. Ему преподали общие сведения о Чжэн Хэ.
— Мы занимаемся межзвездной торговлей, — сказала Сура. Двое сидели в одиночестве на мостике таранника. В окнах отображалась символическая карта пяти звездных систем, связанных сетью торговли Чжэн Хэ.
— Чжэн Хэ — империя, — сказал мальчик, глядя на звезды и пытаясь соотнести эти территории с отцовским королевством.
Сура рассмеялась:
— Нет, какое там. Не существует правительства, способного функционировать через световые годы. Блин, да большинство правительств и нескольких веков продержаться не могут. Политики приходят и уходят, а торговля пребывает вовеки.
Маленький Фам Нювен нахмурился. Даже сейчас слова Суры иногда представлялись ему чухней.
— Нет. Это должна быть империя.
Сура не стала спорить. А несколькими днями позже ушла с вахты, умерла в одном из странных холодных гробов. Фам чуть не на коленях умолял ее не убивать себя; следующие мегасекунды он горевал от душевной боли, которой ранее и представить себе не мог. Он снова оказался среди незнакомцев, и бесконечные дни потянулись в молчании. В конце концов он выучился читать по-незейски.
Через два года Сура вернулась из мертвых. Мальчик все еще отказывался уходить с вахты, но с этого момента приветствовал все, чему его желали обучить. Он понял, что на корабле заключена власть, немыслимо превосходящая любую канберранскую, и догадывался, что способен стать ее обладателем. За два года он выучил столько, сколько цивилизованный ребенок — за пять. Он в совершенстве овладел математикой; он умел теперь пользоваться программными интерфейсами Чжэн Хэ верхнего и следующего уровней.
Сура выглядела почти так же, как и до ухода в холодный сон, но почему-то моложе. Однажды он поймал на себе ее взгляд.
— В чем дело? — спросил Фам.
Сура усмехнулась:
— Я ни разу не видела в полете ребенка. Тебе сейчас сколько, пятнадцать по канберранскому счету? Брет говорит, ты многому научился.
— Да. Я хочу стать одним из Чжэн Хэ.
— Гм. — Она улыбнулась, но не той покровительственной, исполненной сочувствия улыбкой, какую помнил Фам. Она была искренне польщена и, казалось, поверила ему. — Тебе чертовски много придется выучить.
— У меня для этого чертовски много времени.
В этот раз Сура Винь оставалась на вахте четыре года подряд. Брет Тринли остался на первый из них, продлив собственную вахту. Трое облазили каждый доступный кубометр «Репризы»: лазарет и отсек гибернаторов, контрольную рубку и топливные баки. «Реприза» сожгла почти два миллиона тонн водорода, разгоняясь до крейсерской скорости. Фактически превратилась в огромный пустотелый сосуд.
— А без дозаправки и обслуживания на том конце этому кораблю больше никогда не летать.
— Дозаправиться-то не проблема, были бы хоть газовые гиганты, на худой конец. Это даже я смогу сделать.
— Угу, и мы так поступили на Канберре. Но без капитального ремонта мы далеко не улетим и не сможем сделать рывок от места дозаправки… — Сура прервалась, чтобы чертыхнуться сквозь зубы. — Гребаные идиоты. Ну какого черта они там остались? — Суру раздирали презрение к капитанам, оставшимся завоевывать Канберру, и вина за то, что бросила их там.
Брет Тринли прервал молчание:
— Не надо их так костерить. Они рискуют, но, если добьются своего, там появятся клиенты, которых мы изначально и ожидали найти.
— Знаю. А вот мы к Намчему прилетим с пустыми руками, это уж точно. Бьюсь об заклад, нам «Репризу» придется продать. — Она тряхнула головой, словно пытаясь отогнать наседавшие с момента отлета кошмары. — Ладно, а пока постараемся обзавестись еще одним подготовленным членом экипажа. — Она нарочито сердито зыркнула на Фама. — Какая специальность у нас в дефиците, Брет?
Тринли закатил глаза:
— В смысле, какая принесет больше всего дохода? Разумеется, археопрограммист.
Вопрос: сумеет ли первобытный дикарь вроде Фама Нювена ее освоить? К этому моменту мальчишка уже разобрался со стандартными интерфейсами. Он даже воображал себя программистом, а в перспективе — капитаном корабля. Располагая стандартными интерфейсами, он мог бы управлять «Репризой», вклиниваться на планетные орбиты, отслеживать состояние капсул холодного сна…
— …а пойди что не так, ты покойник, покойник, покойник! — так закончила Сура сводку достижений Фама. — Мальчик, тебе нужно кое-чему научиться. Даже дети цивилизации тут поначалу путаются. От зарождения цивилизации, еще до космических полетов, существовали компьютеры и программы. Но они делают ровно столько, сколько способны; они не в состоянии выпутаться из неожиданной передряги или изобрести что-нибудь новенькое.