Глубокая зона
Шрифт:
– Вы взломали генетический код? – В костюме Барнард разговаривал как из шкафа, но возбуждение в его голосе было трудно не заметить.
– Именно!
– Как?
– Нарушили оболочку. Взяли митохондриальный материал и сломали защиту, чтобы добраться до генов.
– В чем же состоит «но»? Если бы его не было, мы с тобой уже отплясывали бы у меня в кабинете…
– «Но» заключается в том, что мы сами не поняли, как это получилось. Ты ведь знаешь, игры с генами плохо заканчиваются.
– Все равно что делать операции на мозге отбойным молотком.
– Ага. Хитрость в том, чтобы не порушить все на корню.
– Итак, что у нас по срокам?
– Чтобы проделать это еще раз? Если смотреть реалистично, дня два. Может, три.
Барнард разинул рот. В последнее время он слышал только плохие новости и уже был готов к тому, что Кейси заговорит о неделях и даже месяцах.
– Ей-богу, Лу. Это невероятно! Можно доложить президенту?
– Ну, не хотел бы я наобещать и не выполнить… Хотя… Думаю, доложить можно. Достаточно хорошая новость для тебя?
– Более чем.
– Это лишь начало, Дон. Нам еще работать и работать.
– Понимаю, но с учетом того, что ты показал, мы сделали огромный шаг вперед.
– Да. Полагаю, что так.
Кейси подавил улыбку, но его глаза сияли. Барнард был привязан к Кейси – почти как к своим товарищам во Вьетнаме. Он с удовольствием остался бы здесь до конца смены, да не одной. Однако ему предстояло доложить новости. К тому же он прекрасно понимал, что своим директорским присутствием отвлекает сотрудников от работы. И все равно не хотел уходить. Наверху, у себя в кабинете, где из окон лился солнечный свет, в костюме-тройке он чувствовал себя не на месте. Здесь, внизу, было хорошо. Смертельно опасно, но хорошо.
Он улыбнулся, потрепал Кейси по плечу – рукой в прочной резиновой перчатке постучал по его защитному костюму.
– Мне нужно сделать несколько звонков, Лу. Свяжись со мной, как появятся новости.
– Ладно, черт возьми. Теперь иди, сообщи наверх. Поворачивайся, я тебя отключу.
Барнард уже пошел к выходу, затем вдруг остановился.
– Еще кое-что. Чья это заслуга?
Кейси смутился.
– Я так и думал. Отлично, доктор Кейси. Продолжайте в том же духе!
21
После того как Халли и Боуман укрыли тело Хейта, группа шла еще двенадцать часов. Каждый участок пути был не похож на другие: грохочущие водопады, блестящие, скользкие как лед склоны, вертикальные поверхности, скопления горных пород, каналы, преодолеть которые можно лишь ползком. С невысоких отвесных скал они спускались по единственной имевшейся девяностометровой веревке, которую нес Боуман. Если вертикальные расстояния были слишком большими, надевали «гекконово снаряжение». В некоторых местах пол пещеры уходил под обширные озера. Приходилось брести по воде или плыть, и тогда Боуман шел вперед с веревкой в руках, а остальные подтягивались сзади. Встречались длинные участки, где расстояние между полом и потолком было таким маленьким, что приходилось снимать рюкзаки и толкать их впереди или тянуть за собой. В других местах с течением веков откалывались и падали огромные фрагменты скал, образуя «сады камней». Как и в первом от входа в пещеру зале, было важно ухитриться и не упасть между глыб. Ходьба по скользким верхушкам, зазубренным или скругленным, требовала исключительной концентрации внимания и изматывала силы.
На вторые сутки к трем часам пополудни даже у Боумана стали подгибаться ноги. Он остановился у единственной потенциальной площадки для отдыха, маленькой и неудобной. Пол здесь имел наклон; места, чтобы всем четверым развернуть спальные мешки, не хватало: восемь квадратных футов, окруженных гигантскими обломками. Узкая щель между ними образовывала выход, и каждый отыскал себе место для спального мешка. Сейчас Халли и остальные стояли на небольшом свободном участке и ковыряли ложками в пакетиках из фольги, доставая кусочки курятины и клецки.
– Очень скверно. – Аргуэльо медленно ворочал ложкой месиво. – Muy malo.
Сначала Халли подумала, речь о еде, но два последних слова подсказали, что он подразумевает нечто другое. Не просто плохое. Очень злое. Пища – не зло.
– Вы о чем?
– О том, что произошло с доктором Хейтом. С Роном.
– Это несчастный случай.
Аргуэльо поднял голову, стараясь не ослепить ее светом фонаря.
– Вы так считаете?
– А вы – нет?
– В пещере присутствует зло, я его ощущаю.
Первым заговорил Канер.
– Как оно ощущается, Рафаэль? – Он с серьезным выражением лица смотрел на Аргуэльо.
– Простите?
– Вы сказали, что ощущаете в пещере зло. Я спрашиваю, как оно ощущается.
– Ах да. Как тошнота, и не только в желудке. Повсюду. Чувство отвращения и слабости. Примерно как при гриппе. Только хуже.
– Вы верите, что пещера – это зло? – В вопросе Канера не было ни тени насмешки или иронии.
– Нет. Не сама пещера. Но в пещере присутствует зло.
– В пещере присутствует опасность, – заметил Канер. – Опасность – это не добро и не зло. Просто опасность. В горах мы говорим об объективных опасностях – погодных условиях или лавинах, над которыми у нас нет власти. То же самое касается пещер. Верно, Халли?
Доктор Лиланд не успела ответить – Аргуэльо ее опередил.
– Мне не дают покоя мысли о тех двух мужчинах, которые пропали здесь во время вашей первой экспедиции. Что с ними произошло? Почему они не вернулись?
– Я уже говорила – мы так и не выяснили.
– Очень жаль.
Она ждала, что Аргуэльо добавит еще что-нибудь, но он молчал.
– Нам нужен отдых. – Боуман более мягким тоном, чем Халли могла бы от него ожидать, призывал их ко сну. – Мы прошли меньше, чем я планировал, однако с учетом обстоятельств я считаю, что дальше идти опасно. Давайте поспим четыре часа, а затем продолжим путь.
– С моей стороны возражений нет, – произнес Аргуэльо. – Мне действительно нужна передышка.