Глубокая зона
Шрифт:
– Ух ты!
– Что «ух ты»?
– Впервые слышу от вас такую длинную речь.
– Ну… Вы же спросили.
– Значит, вы из спецслужб, занимаетесь тайными операциями? ЦРУ? РУМО? [32] Отряд «Дельта»?
– Я ведь предупредил, что не говорю о работе. Так?
– Конечно. Я всего лишь хотела проверить, как вы поведете себя.
– Да? Ну и?
– Немного запальчиво. Но без осечки.
– Хорошо.
– Почему бы вам не сочинить что-нибудь? Вымышленную жизнь?
32
Разведывательное управление Министерства обороны США (англ. Defense Intelligence Agency, DIA).
– Бессмысленно. «Вымысел» – синоним слова «ложь». Мы допускаем ошибки. К примеру, близкий вдруг обнаружит, что ты с три короба наврал ему о важной части своей жизни… Что бы вы почувствовали на его месте?
– Почувствовала бы, что меня использовали. Оскорбили. Предали.
– Ну вот.
– Вы вправду из Колорадо?
– Да. Моя мама умерла. Отец управляет ранчо.
– Настоящим ранчо?
– Еще каким настоящим. Около трех тысяч акров в графстве Ганнисон. Отец помешан на скотоводстве. Однажды он умрет в седле.
Лошади, подумала она.
– Вы больше любите собак или кошек?
– Кошек – не особенно. Некоторые собаки мне нравятся. Вообще, я больше люблю лошадей.
Да!
– Знаете что? Я тоже.
– В самом деле?
– Угу. У нас конеферма в Вирджинии. Мама занимается разведением племенных лошадей. Я научилась держаться в седле, наверное, раньше, чем ходить.
– Какие породы? Подседельные?
– Подседельные немного туповаты, вы не считаете? У нас в основном морганы и тракененские. Гении на четырех ногах.
– Когда-нибудь работали со стадом на настоящей укрючной лошади? [33]
– Нет.
– Тогда вы не много знаете о подседельных лошадях. А возможно, и о верховой езде.
– А вы брали шестифутовый барьер?
– Нет.
– Тогда вы вообще ничего не знаете о лошадях. Не брали барьер – считай, не ездили верхом.
Боуман рассмеялся.
– Что смешного?
– Давайте я научу вас управляться с укрючной лошадью, а вы меня – со спортивной. Договорились?
33
Укрючная лошадь – лошадь табунщика; должна быть особенно выносливой, резвой и сильной.
Халли почувствовала, что он ищет в темноте ее ладонь.
– Заметано. – Она взяла его ладонь, и они пожали руки. – Вы можете задать вопросы обо мне.
– Я уже кое-что знаю о вас.
– Откуда?
– Они составили досье на всех членов команды.
– Кто – они?
– Они, и всё.
– Ладно, ладно… Что было в досье?
– Много чего.
– Например?
– О Стивене Редхорсе.
– И о нем тоже?
– О нем, и о нескольких других. Впрочем, их гораздо меньше, чем я мог бы предположить. Однако по объему информации я бы выделил именно его. Что произошло?
– Разве этого нет в досье?
– Там написано только, что вы с ним не виделись несколько лет.
– Мы познакомились в университете Хопкинса. У него ученая степень в области физики. Чистокровный индеец. Команч.
– Тяжелый характер?
– Нет. Мы хорошо ладили. Дело в его родителях – они меня не выносили. Как и всех белых. Мы пытались преодолеть их сопротивление, но не смогли.
– Мне жаль.
– Правда?
– Нет.
– Мне тоже. По крайней мере, уже не жаль. Теперь я понимаю, что все к лучшему.
– Что случилось с вами в УПРБ?
– Полезем в дебри?
– Мы уже в дебрях. – В его голосе больше не звучала усмешка.
– Да еще в каких… Об этом не говорилось в моем досье?
– В нем содержались противоречивые версии.
– Кто-то хотел, чтобы меня уволили, и все обставили так, будто я за большие деньги продавала результаты секретных исследований.
– А вы не продавали?
– Конечно, нет. Сейчас вы впервые сморозили глупость.
Боуман пропустил эти слова мимо ушей.
– Кто хотел, чтобы вас уволили? И почему?
– Эти вопросы я задавала себе миллион раз, но так и не нашла приемлемого ответа. Теперь моя очередь. Вы убиваете людей?
– Редко. И только тех, кто действительно этого заслуживает.
Ух! Такое не в каждом разговоре услышишь.
– Расскажите о своей семье.
– Я – единственный ребенок. Мама умерла от опухоли мозга шесть лет назад. Глиобластома. По крайней мере, она недолго мучилась. Поставили диагноз, а через шесть недель ее не стало. Отец у меня крепкий орешек. Ему шестьдесят четыре. Служил во Вьетнаме, в отряде глубинной разведки. Работает по шестнадцать часов в сутки. В основном в седле.
– В отряде глубинной разведки? Крутые были ребята.
– Вы о них знаете?
– Мой отец был кадровым военным. Он тоже воевал во Вьетнаме. В десантно-диверсионном подразделении. У вас есть жена? Дети?
– Нет.
– Я так и думала. Просто должна была спросить.
– Конечно.
Халли ждала следующего вопроса, но мгновение спустя вскинула голову и широко раскрыла глаза.
– Что?
– Я ничего не говорил. Вы заснули.
– Правда?.. Вообще-то, да. Забавно… На своем месте не могла уснуть. – От усталости мозг работал вяло. Невозможно представить, как ей теперь добираться к себе. – Ничего, если я здесь посплю немного? – Скорее утверждение, чем вопрос.
– Вы храпите?
– Боюсь, да. Толкните меня в бок, если что.
– Довольно честное признание…
– А вы? – Глаза слипались.
– Что я? – Боуман наклонил голову.
– Вы храпите?
– Никогда.
– Никогда? Да будет вам… Все храпят.
– Честно. Удаление части небного язычка, подтяжка окружающих тканей хирургическим путем…
Она слегка встрепенулась.
– Не шутите?
– Нет.
– За каким чертом это кому-то понадобится?