Глубокие раны
Шрифт:
— Что ты хочешь этим сказать? — Николя простодушно улыбнулась.
— То, что это ты запустила в прессу информацию по делу, — ответил Оливер. — Я еще очень хорошо помню другой случай, когда поспешное уведомление прессы привело к тому, что один из наших сотрудников был разоблачен и убит.
Он пожалел об обвинении в тот момент, когда уже выговорил его. Тогда не было ни дисциплинарной ответственности, ни внутреннего расследования и ни одной докладной. Но Николя была сразу отстранена от дела, и это было для Боденштайна достаточным подтверждением
На лице Энгель появилась ледяная улыбка.
— Следи за тем, что говоришь, — проговорила она тихо.
Боденштайн понимал, что он ступил на опасный путь, но был слишком разгневан и разъярен, чтобы быть разумным. Кроме того, это дело уже слишком давно его терзало.
— Тебе не удастся меня запугать, Николя. — Он посмотрел на нее с высоты своих ста восьмидесяти восьми сантиметров. — И я не потерплю, чтобы ты контролировала работу моих сотрудников без согласования со мной. Я знаю лучше, чем кто-либо другой, на что ты способна, если хочешь добиться своей цели. Не забывай, сколько мы уже знакомы.
Неожиданно Николя отступила. Внезапно Оливер почувствовал, как соотношение сил изменилось в его пользу, и видимо, она это также заметила. Энгель порывисто отвернулась и, не говоря ни слова, вышла из кабинета.
Пия вошла в дверь с матовым стеклом, и бабушка Новака поднялась с пластикового стула, на котором она сидела в комнате ожидания станции «Скорой помощи». Она была примерно ровесницей Веры Кальтензее, но какое различие было между ухоженной благородной дамой и этой неуклюжей женщиной с коротко стриженными седыми волосами и натруженными руками с явными признаками артрита! Без сомнения, Августа Новак много пережила и испытала за свою долгую жизнь.
— Присядем на минуту. — Пия указала на кресла у окна. — Спасибо, что вы подождали.
— Я ведь не могу оставить мальчика одного, — ответила пожилая женщина. На ее морщинистом лице лежало выражение озабоченности.
Пия взяла у нее личные данные и сделала некоторые записи. Это Августа Новак ночью позвонила в полицию. Окна ее спальни выходят во двор, где находятся мастерская и офис фирмы ее внука. Около двух часов утра она услышала какой-то шум, встала и посмотрела в окно.
— Я уже несколько лет плохо сплю, — объяснила пожилая женщина. — Когда я посмотрела в окно, то увидела свет в офисе Маркуса. Ворота во двор были открыты. Перед офисом стоял автомобиль темного цвета. Автофургон. У меня возникло недоброе чувство, и я вышла из дома.
— Это было легкомысленно с вашей стороны, — заметила Пия. — Вы не боитесь?
Старая женщина сделала пренебрежительное движение рукой.
— Я включила в коридоре наружный свет, — продолжала она, — и когда вышла из дома, они как раз садились в машину. Их было трое. Они поехали прямо на меня, как будто хотели сбить. При этом они наткнулись на бетонные цветочницы, которые стоят для заграждения перед забором сада. Я хотела запомнить номера, но у этих преступников не было на автомобиле ни одного номера.
— Не было номера? — Пия, которая делала записи, удивленно подняла глаза. Женщина покачала головой.
— Чем занимается ваш внук?
— Он реставратор, — ответила Августа Новак. — Реконструирует и реставрирует старые здания. Его фирма имеет очень хорошую репутацию, у него много заказов. Но с тех пор как он достиг успехов, отношение к нему изменилось.
— Почему? — удивилась Пия.
— Как говорится, — женщина презрительно хмыкнула, — зависть нужно заработать, сочувствие же получишь даром.
— Как вы думаете, ваш внук знал людей, которые напали на него прошлой ночью?
— Нет, — Августа покачала головой, в ее глоссе почувствовалась горечь, — я не думаю. Из его знакомых на такое не решился бы никто.
Пия кивнула.
— Доктор считает такие травмы результатом своего рода пыток, — сказала она. — Из-за чего кто-то мог пытать вашего внука? У него было что скрывать? Ему в последнее время никто не угрожал?
Августа внимательно посмотрела на Пию. Она была простой, но умной женщиной.
— Об этом мне ничего не известно, — уклонилась она от ответа.
— Кто мог бы это знать? Его жена?
— Я думаю, едва ли. — Женщина горько усмехнулась. — Но вы можете спросить у нее сегодня во второй половине дня, когда она придет с работы. Она для Кристины важнее, чем ее муж.
Пия уловила легкий сарказм в ее голосе. Она сталкивалась с этим не в первый раз, когда за фасадом нормальных отношений скрывался глубочайший семейный конфликт.
— И вы действительно ничего не знаете о том, были ли у вашего внука какие-нибудь проблемы?
— Нет, извините. — Женщина с сожалением покачала головой. — Если бы у него были какие-нибудь неприятности на работе, он мне об этом непременно рассказал бы.
Пия поблагодарила Августу Новак и попросила ее попозже приехать в комиссариат для составления протокола. Затем она вызвала сотрудников службы по обеспечению сохранности следов в Фишбах, на фирму Маркуса Новака, и отправилась на место происшествия.
Фирма располагалась на окраине Фишбаха, непосредственно на закрытой для общественного движения улице, которой жители с удовольствием пользовались ночью, если они злоупотребили алкоголем. Когда Пия оказалась на территории предприятия, она увидела сотрудников Новака; они вели бурную дискуссию перед закрытой дверью пристройки, в которой находился офис.
Пия предъявила свое удостоверение.
— Доброе утро. Пия Кирххоф, уголовная полиция.
Гул голосов стих.
— Что здесь случилось? — поинтересовалась она. — Есть какие-нибудь проблемы?
— Более чем достаточно, — ответил молодой мужчина в клетчатой шерстяной рубашке и синих рабочих брюках. — Мы не можем войти, при этом уже опоздали! Отец шефа сказал, что мы должны дождаться, пока приедет полиция. — Кивком головы он указал на мужчину, который большими шагами шел через двор.