Глубокий рейд
Шрифт:
Но Фросю не очаровывали эти кавалерийские сравнения. Приказчик потребительского кооператива оказался более практичным парнем. Фрося не дождалась казака...
Услужливая людская молва донесла до ушей Захара нехорошие слухи.
По старому казацкому закону следовало отрубить Фроське голову. Но жизнь выжгла их, эти законы, как выжигают в поле дикий прошлогодний чертополох.
– Знаешь, жинка дорогая, зараз надо тебе к приказчику переехать... И будет краще!
– сказал Захар Фросе.
– А то во мне хоть глубоко, но черт
Фрося переехала к приказчику. Захару казалось - захватила она с собой что-то самое ценное, что он бережно хранил в глубине своего сердца. Остался казак один, с поцарапанным нутром, и никак не мог понять: чем он хуже долговязого приказчика, которого можно вожжой пополам перешибить?
Весной, с началом полевых работ, Захар был назначен бригадиром, рьяно взялся за колхозные дела и уже меньше ощущал в себе томительную пустоту. Однако при всяком намеке на женитьбу он протестующе настораживался, как конь, которому хотят всунуть в рот железные трензеля. Так продолжалось не один год...
Однажды на сенокосе, во время шабаша, Захар отдыхал под копной. Неожиданно подошла и села рядом с ним Анютка Борщева.
– С бригадиром хоть маленько рядышком посидеть! Все, глядишь, лишний трудденек запишет. Правда, Захарушка?
– Она плутовски посмотрела на него и громко рассмеялась.
Торба давно приметил, что Анютка часто косит на него глаза, улыбается ему. Он знал, что эта кубанская красавица отказала десятку лучших женихов, выбирая какого-то "особенного". Любила она по-вольному балагурить с мужчинами, раззадоривала их смелой шуткой, но вела себя гордо и недоступно, а на молодых парней не обращала внимания.
– Блажишь ты, Анютка, замуж тебе пора.
– А отчего, Захар Тимофеевич, тебе жена изменила?
– не скрывая насмешки, спросила Анютка.
Захар побагровел. Наклонившись, он дыхнул в ухо девушки такое словцо, от которого Анютка зарделась, словно она не под копной сидела, а у печки блины пекла. Не желая считать себя побежденной, она полезла напролом.
– Говорят, будто Фроська с приказчиком Яшкой твои письма вместе читали, а потом Яшка ей диктовал, а она тебе ответ писала. Верно или нет?
Скошенный луг огласился взрывом хохота.
– А ты поди и спроси у них!
– ответил посрамленный бригадир.
С этого дня Захар перестал замечать Анютку, словно ее и не было в бригаде. На работу он назначал ее через других.
Анютка, чувствуя свою вину, пробовала заговорить с ним снова, но Захар глянул ей в глаза смело, гневно и с таким презрением, точно перед ним была не красавица Анютка, на которую он, бывало, пристально поглядывал, а самый что ни на есть его смертельный враг. Ненавидел он ее теперь искренне и люто.
Что недоступно, то всего милей. Вот и чувство девушки к Захару разрослось до таких размеров, что она по своему страстному и решительному характеру готова была пойти на любой, даже безрассудный шаг...
После окончания летних работ, на торжественном колхозном празднике, чествовали бригаду Захара Торбы. Бригаде было вручено переходящее Красное знамя, а бригадира премировали буркой чудесной работы.
Опьяненный радостным чувством победы и душистым вином, Захар вместе с другими казаками пел песни. Потом выскочил из-за стола и с удивительной легкостью пошел отделывать такую "наурскую", что даже старички и старушки, блаженно улыбаясь, начали пришлепывать ладонями.
После пляски Захар накинул на плечи новую бурку и незаметно для других ускользнул с праздника. Ему хотелось побыть одному.
Торба направился к реке, но не успел миновать длинный омет заскирдованного сена, как услышал за собой шаги. Повернувшись, лицом к лицу столкнулся с Анюткой.
В сумраке ранней осени темная река плескала тихими холодными волнами. На небе мерцали тусклые звезды.
– Ты что, бригадир, ведьму шукать пошел?
– негромко проговорила Анютка.
Смущенный неожиданным появлением девушки, Захар молчал.
– Скажи что-нибудь!
– Вот найду ведьму, тогда скажу, - пробормотал Захар.
– Я ведьма... Холодно же мне - вот ведь какой невнимательный!
– И с этими словами Анютка, распахнув широкие полы, юркнула под бурку Захара.
Захар коснулся дрожащей рукой упругой, затянутой в шелк талии девушки. На ней было зеленое с белыми разводами платье, очень нарядное...
Под утро, когда пропели вторые петухи, по узкому переулку, в густой темноте, шли Захар с Анюткой. Где-то на улице послышался девичий визг, прозвенел веселый смех и замер в приглушенном, воркующем шепоте.
– Ты меня любишь или нет?
– прижимаясь к Захару, горячо шептала Анютка.
– Не знаю, - помолчав, отвечал Захар. В сердце его не было прежней ненависти к Анютке, но и любви не было тоже.
– А может, ты на мне женишься?
Захар ждал от Анютки слез, раскаяния, но их не было. Ему начинало казаться, что во всем, что случилось, скрывается преднамеренный расчет, заранее подготовленный, обдуманный, и в душе Захара рождалось чувство, похожее на возмущение. "Все женихов выбирала, а тут сама повисла, как петля на шее..."
– Ты, Захарушка, приходи завтра. У нас все уехали на свадьбу. Мы пойдем распишемся и никому-никому не будем пока говорить...
– А зачем это?
– хмуро спросил Захар.
– Да ну, какой ты... Свадьба, гулянка, "горько" орут, и все пьяные, противно до тошноты! А у нас своя будет свадьба - тайная...
– Анютка нежно гладила его сильную, твердую шею, жесткие, колючие волосы. Все ее существо было наполнено сейчас величайшим счастьем любви.
А Захар, у которого прошел первый порыв дурманящего хмеля, не понимал ее переживаний, а если и понимал, так по-своему, грубо и эгоистично.