Глубже
Шрифт:
Ненавижу, когда он так делает. Нависает надо мной с этими глазами и лицом. Смотрит на меня. Это моя новая наименее любимая вещь: когда на меня смотрит Уэст. Как будто он пытается развести меня на секс.
— Милая, — говорит он наконец, — это была чертовски долгая случайность.
— Не называй меня милой.
— Думаю, тебе это нравится.
— А я думаю, что у тебя слишком маленькие уши.
Я чуть не застонала после того, как сказала это.
Глупый болтливый рот.
Но
Уэст выдыхает смешок и улыбается.
— У тебя есть щель между передними зубами.
— Это удобно. Я могу сплюнуть через нее.
— Хотел бы я на это посмотреть.
— Ну, у тебя не получится.
— Не получится?
— Нет. Мы не будем друзьями. Мы не будем никем. Вот что я хотела тебе сказать.
Ему это не нравится. Его рту не нравится и его глазам не нравится.
— Это не то, что, казалось, ты хотела сказать мне минуту назад.
— Мне все равно, что казалось.
Если он продолжит наклоняться ближе, я ущипну его.
Он наклоняется ближе.
Я ущипну его.
Хорошо, я пытаюсь. Но моя рука оказывается рядом с его рукой и вожделение засасывает меня внутрь, и тогда я просто нащупываю его рукав.
Его бицепс такой же твердый, как кажется. Я убираю руку, прежде чем она успевает заявить о своей преданности врагу.
— Мне показалось, что ты хотела, чтобы я тебя поцеловал, — говорит Уэст.
Я скрещиваю руки и рассматриваю книги на полке за его плечом, аккуратный ряд толстых синих корешков с надписью ПМЛА.
— Это не имеет значения, — говорю я ему. — Я не могу себе этого позволить. Если люди подумают, что мы вместе или что то, что произошло между тобой и Нейтом, было связано со мной, они будут продолжать говорить об этом и вся эта неразбериха будет продолжаться и продолжаться. Это не то, чего я хочу. Я хочу, чтобы это прошло.
— Ты хочешь, чтобы это прошло.
Сомнение в его голосе снова разжигает мой гнев. Я ненавижу, что некоторые люди думают, что я сама опубликовала эти фотографии, просто ради внимания. Я ненавижу, что он может так думать.
— Да, — это слово прозвучало немного громче, чем я хотела, поэтому я произнесла его снова. — Да.
— Рич Даймс назвал тебя шлюхой три минуты назад, а ты ничего ему не сказала. Ты сказала, что все в порядке.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала, догнала его и ударила в челюсть?
— Может быть, — говорит он. — По крайней мере, наори на него.
— И что это даст?
— Неужели все, что ты делаешь, должно быть направлено на достижение чего-то?
По крайней мере, вопрос, на который я могу легко ответить.
— Да.
— Так чего ты пытаешься
— Я пытаюсь убрать свои фотографии из интернета и стараюсь держаться в тени, чтобы люди забыли, что это вообще произошло.
Он смеется надо мной.
Моя рука поднимается так быстро, что я даже не понимаю, что собираюсь ударить его, пока он не ловит мое запястье.
— Милая...
— Не называй меня милой.
Я борюсь с его хваткой, так злясь, что он поймал меня и не отпускает. И поймал меня легко. Я никогда раньше не пыталась дать кому-то пощечину. Я задыхаюсь и слишком эмоциональна, балансирую на грани слез.
— Отпусти меня.
— Ты собираешься ударить меня?
— Может быть.
— Тогда нет.
Я вырываю запястье, затем пытаюсь ударить его в грудь. Он перехватывает мое второе запястье.
— Это бесполезно, — говорит он. — Пытаться добраться до меня. Так же безнадежно, как идея, что ты можешь стереть что-то из интернета или заставить людей забыть, как ты выглядишь обнаженной. Совершенно безнадежно.
Когда его слова доходят до меня, я перестаю бороться, и он отпускает меня. Я бросаю на него самый ледяной взгляд, на который только способна.
— Спасибо за ободряющую речь, но ты последний человек в этом кампусе, к которому я бы обратилась за советом.
Что-то в его глазах замирает.
— О? Почему это?
Потому что ты наркоторговец.
Потому что ты из тех, кто бьет людей, когда они тебя бесят.
Потому что от тебя одни неприятности.
Я не могу сказать ему ничего из этого. Я не могу представить себя ангелом. Я сосу член в интернете.
— Потому что я была с Нейтом. А ты...
Когда я прервалась, он приподнял одну бровь со шрамом.
— Я?
— Не Нейт.
На этот раз его смех горький.
— Нет, — говорит он. — Я не Нейт.
Я хочу извиниться, но не знаю, как или даже что сказать.
Уэст не ждет, когда я что-то скажу. Он берет свою тележку, проверяет корешок следующей в очереди книги и начинает катиться по проходу прочь от меня.
— Мне жаль, — говорю я ему в спину. — Я не это имела в виду.
— Не беспокойся об этом, принцесса, — говорит он, не оборачиваясь. — Я никому не скажу ни слова.
— Хорошо, — я обхватываю руками свой живот. — Спасибо.
Он не отвечает мне. Думаю, мы закончили, и я чувствую облегчение. Вроде того.
Меня трясет, и я слаба. Кажется, что меня может стошнить.
Уэст останавливается, как раз на середине поворота от нашего ряда к следующему. Он наклоняется над тележкой, опирается предплечьями на книги и смотрит на них долгую, неловкую минуту, которая кажется годом.