Глухая стена
Шрифт:
— Сиди здесь, — прицыкнул он. — Сейчас приведу кого-нибудь.
Он подошел к дверям, нажал кнопку звонка. В этот миг рядом остановилась «скорая». Валландер тотчас узнал шофера. Звали его Лагерблад, и на «скорой» он работал долгие годы. Они поздоровались.
— У тебя пациент в машине или забираешь кого? — спросил Валландер.
Подошел коллега Лагерблада, Валландер кивнул ему. Незнакомый, раньше он его не видел.
— Забираем, — ответил Лагерблад.
— Тогда сперва помогите мне.
Оба прошли за ним к машине. Девчонка открыла-таки дверцу, но выбраться не смогла,
— Ты где ее подобрал? — спросил Лагерблад.
— Чуть под колеса мне не угодила.
— Обычно они только к вечеру напиваются.
— Я не уверен, что это алкоголь, — заметил Валландер.
— Тут может быть что угодно. У нас в городе все есть. Героин, кокаин, экстази — любая дрянь найдется.
Коллега Лагерблада пошел за каталкой.
— А девчонка вроде бы знакомая, — сказал Лагерблад. — Кажется, я и сам ее сюда привозил.
Он нагнулся и без церемоний расстегнул ее куртку. Девчонка запротестовала, но вяло. Приложив некоторые усилия, Лагерблад достал у нее из кармана удостоверение, прочитал:
— «София Свенссон». Имя ничего мне не говорит. Но я точно ее узнал. Ей четырнадцать.
Ровесница Эвы Перссон, подумал Валландер. Что же такое творится?
Они уложили девчонку на каталку. Лагерблад глянул на заднее сиденье, поморщился:
— Н-да, так просто не отчистишь.
— Позвони мне, — сказал Валландер. — Сообщи, как с ней обстоит и чем она накачалась.
Лагерблад обещал, и они с напарником повезли каталку прочь. Дождь усилился. Валландер посмотрел на заднее сиденье. Потом услышал, как закрылись больничные двери. Бесконечная усталость навалилась на него. Все общество охвачено распадом, думал он. Когда-то Истад был маленьким городком в окружении земледельческой провинции. С гаванью и несколькими паромами, которые связывали его с континентом. Но связывали не слишком тесно. Мальмё был далеко. То, что творилось там, здесь редко когда случалось. Но теперь все это давным-давно в прошлом. Разницы не существует. Теперь Истад посреди Швеции. А скоро окажется и посреди мира. Уже сейчас Эрик Хёкберг, сидя за компьютерами, заключает сделки в дальних краях. И как во всех больших городах, четырнадцатилетняя девчонка шляется по улицам в субботу, с утра пораньше вдрызг пьяная или накачанная наркотой. Я не в силах этого понять. Но в нашей стране царит бесприютность, она насквозь пронизана уязвимостью. Стоит вырубить электричество — и все останавливается. В душах людей тоже гнездится уязвимость. Вот что воплощает собой София Свенссон. А равно и Эва Перссон. И Соня Хёкберг. Вопрос в том, могу ли я предпринять что-то еще, а не только заталкивать их на реальное или символическое заднее сиденье и везти в больницу либо в полицию.
Он извлек из мусорного бака несколько отсыревших газет, кое-как почистил сиденье. Потом обошел вокруг машины, осмотрел помятый радиатор. Дождь хлестал как из ведра. Но он не обращал внимания.
Сел за руль, снова поехал на Руннерстрёмсторг. И по дороге почему-то размышлял о Стене Видене. Который продаст ферму и уедет. Швеция стала страной, откуда все уезжают. Все, кто может. Остаются только такие, как я. И София Свенссон. И Эва Перссон. Он заметил, что разнервничался. Из-за них, и из-за себя тоже. Мы целому поколению лжем о будущем, думал он. Молодым людям, которые заканчивают школу, где учителя тщетно борются с непомерно большими классами и все более скудным финансированием. Молодым людям, которым никогда не получить мало-мальски достойной работы. Они чувствуют себя не просто ненужными, но откровенно нежелательными. В родной-то стране.
Сколько он так просидел, погруженный в раздумья, одному богу известно. Вдруг кто-то стукнул по лобовому стеклу. Комиссар вздрогнул. Возле машины стоял Мартинссон с широкой улыбкой на лице и пакетом венских булочек в руках. Увидев его, Валландер против воли обрадовался. В иной ситуации он наверняка бы рассказал коллеге про девчонку, которую отвез в больницу, однако сейчас промолчал. Только вылез из машины.
— Я думал, ты спишь.
— Просто размышлял, — отрезал Валландер. — Альфредссон приехал?
Мартинссон фыркнул:
— Забавно, но фамилия очень ему под стать. Во всяком случае, внешне. Однако весельчаком его вряд ли назовешь.
— А где Мудин?
— Я заеду за ним в час.
Они пересекли улицу, направились вверх по лестнице, в мансарду.
— Заходил некто Сеттерквист, — сказал Мартинссон. — Суровый старикан. Спрашивал, кто будет дальше оплачивать фальковские квартиры.
— Я с ним встречался, — ответил Валландер. — Собственно, от него-то и узнал про эту вот мансарду Фалька.
Снова повисло молчание. Валландер думал о девчонке, которую отвез в больницу. Настроение у него было препаршивое.
На верхней площадке оба остановились.
— Альфредссон, похоже, мужик обстоятельный, — сказал Мартинссон. — Но безусловно, очень дельный. Пока что анализирует все то, до чего мы успели докопаться. Между прочим, жена его без конца названивает, сетует, что его нет дома.
— Я только поздороваюсь, — предупредил Валландер. — А потом заеду, когда Мудин будет на месте.
— Кстати, что он такое обнаружил?
— Точно не знаю. Но он твердо заявил, что нашел способ поглубже залезть в фальковские секреты.
Они вошли в квартиру. Мартинссон не преувеличивал. Стокгольмский эксперт вправду напоминал своего знаменитого тезку. Валландер невольно улыбнулся. Даже отвлекся от мрачных мыслей. Пусть ненадолго. Они поздоровались.
— Мы, разумеется, очень благодарны, что ты смог сразу приехать, — сказал комиссар.
— А у меня был выбор? — кисло отозвался Альфредссон.
— Я купил венских булочек, — сообщил Мартинссон. — Надеюсь, они помогут взбодриться.
Валландер решил сразу уйти. Вот приедет Мудин, тогда и он тут пригодится.
— Позвони, когда Мудин будет здесь, — попросил он Мартинссона. — А сейчас я пойду.
Альфредссон, сидевший за компьютером, неожиданно воскликнул:
— Фальку пришло письмо!
Валландер с Мартинссоном воззрились на экран. Мигающая точка сообщала, что поступил мейл. Альфредссон открыл письмо.