Глупцы и Герои. Дилогия в одном томе
Шрифт:
— Ты кто? — спросил не раненый боец. Похоже, он теперь исполнял роль командира, а может и был им до этого.
— Я, Эрст-Эм-Гой, работник тюремной станции Сормата, — ответил надзиратель, с трудом подбирая нужные слова. — Выступаю в качестве… парламентера. Меня послали… предложить вам поединок чести.
— Мне?! — возмутился командир. — Поединок чести!? Да кем себя возомнили эти особи. Они всего лишь лабораторные крысы. Они не достойны чести.
— Они… — надзиратель прервался. — Они сказали… что… в трусости… нет чести.
Волнуясь с каждой минутой все больше и больше, при этом постоянно
— Ваши мертвые товарищи смеются вам в лицо, а живые в спину. Если особь настолько жалка, то победа над ней принесет мало чести, но отказ от поединка…
— Ты жалкий трус! — ответил командир выживших, после небольшой паузы. — Передай своим хозяевам, что я принимаю поединок, но чести я противника не удостою.
Такой ответ удовлетворил парламентера. Вот только радоваться ему или огорчаться он так и не понял. При любом исходе этой битвы он оказывался в проигрыше. Как бы не сложилось дальнейшее стечение обстоятельств, он все равно либо оставался пленником, либо становился предателем, причем оставаться первым было гораздо выгоднее.
Не успел он обдумать эту мысль, как его тут же переместили и вернули назад в каюту, служащую ему тюремной камерой.
А на его месте появилась Старшая. Она отдала мысленный приказ и каэлла открыла ее голову, показав лицо.
— А, особь, это ты, — смакуя предстоящее удовольствие, обратился к ней командир. — Не можешь забыть своей последней попытки.
Приглядевшись внимательнее Старшая поняла, что это был тот самый боец, который дрался с ней на последней тренировке. Тот самый, который играючи ее победил. Этот факт, к сожалению, не прибавил ей ни капли, так недостающей, уверенности. Но пути назад не было. Надо было играть свою роль до конца.
— А-а-а, — протянула она настолько уверенно, насколько смогла. — Ты не валяешься в той груде трупов, которую мы оставили в зоне прилета. Ну, так это ненадолго!
Отдав каэлле команду закрыть лицо, она рванулась в бой, переместившись к противнику. Но переместилась она предусмотрительно подальше от бойца и сразу поняла, что не зря — он нанес удар по тому место, где она собиралась появиться. Он предугадывал ее перемещение. Это, кстати, было нетрудно — для этого было достаточно оценить позу до перемещения и проанализировать в какой точке от нее будет большая выгода — в поединках друг против друга сестры действовали именно так, но этот боец освоил правильную тактику буквально в первые секунды боя. «Прав был Винченцо, — подумала Старшая, — вульфонды, действительно, очень быстро адаптируются».
Дальше она стала действовать еще осторожнее, при этом стараясь не выдавать своих намерений до исчезновения. И хотя нанести какого-либо урона противнику не получалось, но то, что удавалось избежать его цепких рук было тоже неплохо. При этом Старшая видела, что самоуверенность врага падает, он начинает понимать, что не может прогнозировать перемещение противника. А значит — можно начинать действовать более смело.
К сожалению, первая же попытка решительных действий закончилась ощутимым ударом по голове. Второго удара, уже об пол, удалось
Противник потерял свое хладнокровие, значит, он действовал уже на пределе и вот-вот у него должен произойти переход на агрессивный уровень поведения. Это специальная способность элитных бойцов Империи — в тяжёлом сражении у них выделялся особый гормон, благодаря которому кратковременно увеличивалась их сила и скорость реакции. Побочным эффектом этого состояния была слабоконтролируемая или неконтролируемая вовсе агрессия.
«Главное не пропустить этот самый переход и стать после него еще осторожнее», — сказала сама себе Старшая во время очередной атаки, но тут же поняла, что допустила ошибку. Ту самую, которую старалась избежать — пропустила переход. Подгоняемый выделившимся гормоном вульфонд преодолел за мгновение вдвое большее расстояние, чем мог до этого и ухватил своего противника, сомкнув руку на горле.
Старшая попыталась переместиться, но не смогла. Противник прочно удерживал ее в воздухе, держа за горло одной рукой, и каким-то образом не позволял переместиться.
Старшая висела в воздухе не в состоянии сделать вдох.
— Нравится опция? — усмехнулся вульфонд. — Наши костюмы доработаны магнитными ловушками, которые могут вас удерживать. Я и забыл совсем, никогда ими не пользовался. А вот смотри — оказывается хорошая штука, — он сжал руку еще сильнее и послышался легкий хруст. — Так нравится, особь? — шлем на его голове разомкнулся и спрятался в костюме, обнажив уродскую голову. — Ну, особь, открой лицо, покажи свою смелость, предъяви свою честь. Ах да, у тебя же ее нет. Ведь так, — он с силой тряхнул рукой. — А? У тебя есть честь?.. Что? Что ты хочешь мне сказать? — он немного ослабил хватку, чтобы позволить своему поверженному противнику ответить. — Ну? У тебя есть честь?
— Неет… — послышался едва слышный, сдавленный хрип.
— Ха-Ха-Ха! — громогласно рассмеялся вульфонд, совсем как человек. — Я так и…
Договорить ему не дали два клинка, одновременно пронзившие его голову. Ослабив хватку, он стал медленно оседать. Сзади него стояли Жозе и Мария.
— Нет у нас чести, — сказала Жозе, лениво отталкивая труп ногой. — Папка с мамкой не приучили.
Высвободившись из хватки поверженного противника, Старшая огляделась. Неподалеку от места их поединка лежало еще три свежих трупа. Отвлекшись на поединок, бойцы не заметили подкравшихся к ним сестер. За что и поплатились жизнью.
Подошедшая Мария помогла подняться.
— Ну как ты? — спросила она.
— Ох, не знаю, — сказала Старшая улыбнувшись. — Жить буду, а вот восстановить честь, наверное, никогда не получится.
— Ох, ох, ох — притворно заохала Жозе делая смешное лицо. — Как же ты это переживешь?!
От этих слов все сестры вокруг засмеялись. Это хоть и был не чистый, искрений, детский смех, но в нем чувствовалась радость. Радость победы и хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне.