Глупость или измена? Расследование гибели СССР

25 декабря 1991 г. М.С. Горбачёв преподнёс католикам подарок.

Он появился на экранах телевизоров и объявил, что Советский Союз прекращает существование. С цоколя Кремлёвского дворца был спущен красный флаг. Одна из крупнейших мировых держав исчезла с карты мира.

Существует мнение, что Советский Союз погиб в результате кризиса, перед лицом которого оказался к середине 1980 — х годов.

«В специальной литературе и в политической публицистике, — пишет бывший член Политбюро ЦК КПСС Вадим Андреевич Медведев, — до сих пор представлена точка зрения, согласно которой решающим фактором, побудившим руководство страны приступить к перестройке, были экономические трудности. Утверждают,

То, что с конца 50 — х годов наша страна стала терять прежние темпы развития, то, что в ней зарождались кризисные тенденции, то, что она нуждалась в переменах, не отрицает никто. Однако до сих пор убедительные доказательства того, что к началу перестройки СССР переживал экономический кризис, и тем более, что он имел смертельный, необратимый характер, отсутствуют [2] .

В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что В.А. Медведев, являвшийся одним из «архитекторов» перестройки, категорически отвергает утверждения, будто бы она была порождена кризисом советской экономики [3] . А вот свидетельство помощника М.С. Горбачёва — Георгия Хосроевича Шахназарова. Незадолго до смерти он сказал, что хотя к середине 80 — х годов советское общество было беременно перестройкой, «наивно» было бы представлять, «будто бы радикальные перемены у нас настолько созрели, что страна, как женщина на исходе девятого месяца беременности, должна была во что бы то ни стало разрешиться ими» [4] .

Если исходить из этой метафоры, получается, что «роды» были преждевременными, а их стимулирование носило искусственный характер.

Это признаёт и М.С. Горбачёв.

В одной из его статей говорится: «Перестройка была вызвана к жизни скорее предчувствием надвигающегося кризиса в стране», «чем ясным пониманием причин и масштабов «грозящей катастрофы» [5] .

Отвечая в беседе с писателем В. Ерофеевым на вопрос: что было бы, если бы, придя к власти, он не начал перемены, Михаил Сергеевич заявил, что «царствовал» бы ещё лет пятнадцать [6] . Эта же мысль нашла отражение в его книге «Декабрь — 91» [7] и в интервью журналу «Профиль» [8] .

Тем самым он фактически признал, что к 1985 г. ситуация в стране не была катастрофической и что подобный характер она стала приобретать в годы перестройки.

Одни авторы утверждают, что к катастрофе страну привела неумелая политика реформаторов, желавших вызвать к жизни здоровые силы, парализовать процесс складывания кризиса советской системы и осуществить модернизацию общества, но открывших простор для сил разрушения.

«Трагический финал перестройки, — пишет Б. Кувалдин, — был во многом предопределён невозможностью, неумением или нежеланием хоть как — то расчленить неподъёмную «сверхзадачу» на отдельные программные блоки, попытаться выстроить их очерёдность, избежать «забегания вперёд», не пытаясь решить всё и сразу» [9] .

Другие авторы считают, что реформаторы выступали лишь в качестве инструмента зарубежных спецслужб [10] .

«Начало тотальной «холодной войны» против Советского Союза, одобренной и благословлённой римским понтификом, — пишет И.Я. Фроянов, — можно и должно рассматривать как современный вариант крестового похода на Россию. Здесь лежит грань в истории нашей страны: с этого момента перемены, происходящие в СССР, в значительной мере обусловлены внешним влиянием, которое становится доминирующим, а внутренний фактор отступает на второй план. С приходом же Горбачёва и его единомышленников типа Яковлева и Шеварднадзе Советский Союз вступил на путь извне управляемой катастрофы» [11] .

Чтобы ответить на вопрос, почему Советский Союз исчез с карты мира, прежде всего необходимо установить, как это произошло.

О перестройке и ставшем её финалом крушении СССР написано много как у нас, так и за рубежом [12] . В то же время приходится констатировать, что подлинная история перестройки до сих пор не восстановлена. И сделать это непросто.

Современному исследователю доступен очень ограниченный круг архивных документов тех лет, а издаваемые материалы не только подвергаются тенденциозной селекции, но и зачастую публикуются с серьёзными купюрами [13] . Что же касается воспоминаний, то большинство участников тех событий считают, что «время откровений» «ещё не пришло» [14] . «Если бы я написал всю правду в своих мемуарах, — заявил незадолго перед смертью А.А. Громыко, — то мир бы перевернулся» [15] .

Но дело не только в этом. Даже за кулисами политические деятели обычно руководствуются принципом: думать одно, говорить другое, делать третье. В ряде интервью ближайший сподвижник М.С. Горбачёва Александр Николаевич Яковлев открыто признавался, что им, реформаторам, приходилось «лгать и лицемерить» [16] .

Поэтому исследователи испытывают дефицит информации по одним вопросам и обилие дезинформации по другим.

Не претендуя в таких условиях на полноту решения поставленной задачи, предлагаемая вашему вниманию книга ставит своей целью: а) реконструировать общую картину развития событий, приведших СССР к трагическому финалу, б) установить, имело ли оно спонтанный или целенаправленный характер и в) выяснить, какую роль в этих событиях играло советское руководство.

Когда 11 марта 1985 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачёва рекомендовали на пост Генерального секретаря, он заверил присутствовавших: «Нам не нужно менять политику» [11] .

В тот же день после утверждения его в новой должности на Пленуме ЦК КПСС он в своей «тронной речи» специально отметил, что видит задачу партии в «совершенствовании всех сторон жизни общества»: преобразовании производства, изменении хозяйственного механизма и управления страной, переменах в «системе общественных отношений» [18] .

14 марта Михаил Сергеевич собрал секретарей ЦК КПСС и заявил: «Возник вопрос, стоит ли разрабатывать план мероприятий в связи с разъяснением моего выступления на мартовском Пленуме ЦК. Я думаю, что такие планы мероприятий и сейчас, и в будущем вообще разрабатывать не нужно» [19] .

Одни увидели в этом проявление скромности, другие — свидетельство деловитости, третьи — нежелание навязывать обществу свои взгляды. Между тем это была хорошо продуманная тактика. Как обнаружилось уже в первый день, одни заявления нового генсека противоречили другим. Слова очень быстро стали расходиться с делом. Это породило много вопросов. А отвечать на них оказалось некому.