Глупости маленького Николя
Шрифт:
— Двадцать три, сейчас начну двадцать четвертую, — ответил Максан. Бульон на мгновенье задумался, потом взял листок Максана, сел за стол, взял ручку и у нас на глазах с бешеной скоростью зачиркал по бумаге.
Он был очень доволен собой, когда закончил.
— Аньян, — сказал Бульон, — идите передайте месье директору, что наказание выполнено.
Когда директор вошел, Бульон отдал ему листки.
— Очень хорошо, очень хорошо, — сказал директор. — Надеюсь, это послужило вам уроком. Вы свободны.
И тут — ПАФ! —
БОЙКОТ
На географии учительница вызвала меня к доске и попросила назвать главный город департамента Па-де-Калэ. Я не знал, и тогда Жеофруа, сидевший на первой парте, подсказал мне:
— Марсель, — и я ответил:
— Марсель, — но это было неправильно, и учительница поставила мне «два».
Выйдя из школы, я схватил Жеофруа за портфель, и все нас тотчас окружили.
— Ты зачем неправильно мне подсказал? — спросил я Жеофруа.
— Хотел посмеяться, — ответил Жеофруа. — У тебя был дурацкий вид, когда учительница поставила тебе «два».
— Подло так подсказывать, — сказал Альсест. — Так же плохо, как воровать еду у друга!
— Да, это не очень хорошо, — сказал Жоаким.
— Оставьте меня в покое! — закричал Жеофруа. — Во-первых, вы все дураки, во-вторых, у моего папы денег больше, чем у всех ваших пап, а в-третьих, я вас нисколечки не боюсь! — И Жеофруа ушел.
Нам это не понравилось.
— Что мы ему сделали? — спросил я.
— Он вообще меня раздражает, — сказал Максан.
— Ну да, — сказал Жоаким, — Один раз он меня обыграл в шарики.
— Давайте все на него набросимся завтра на перемене? Дадим ему по носу! — сказал Эд.
— Нет, — сказал я. — Нас Бульон накажет.
— Я придумал, — сказал Руфус. — А если мы ему объявим бойкот?
Это была классная мысль. Я не знаю, известно ли вам, что такое бойкот: это когда с кем-нибудь никто не разговаривает, чтобы показать, что все на него обиделись. Мы не будем с ним разговаривать, сделаем вид, как будто его нет. Так ему и надо, этому Жеофруа, пусть знает — нет, ну в конце-то концов. Все на это согласились, особенно Клотэр: он считал, что если друзья станут плохо подсказывать, останется только учить правила.
Поэтому сегодня я пришел в школу с большим желанием не разговаривать с Жеофруа.
Все были в сборе и ждали Жеофруа. Тот появился с большим пакетом подмышкой.
— Жеофруа, — сказал я, — мы объявляем тебе бойкот.
— Я думал, что мы не будем с ним разговаривать, — сказал Клотэр.
— Ну ведь ему же надо сказать, что мы с ним больше не разговариваем, — сказал я.
— И потом на перемене, — сказал Руфус, — мы не станем с тобой играть.
— Подумаешь! — ответил Жеофруа. — Ну и не надо, мне и с пакетом неплохо.
— А что там? — спросил Альсест.
— Альсест, — сказал я, — мы же с ним не разговариваем!
—
— Правильно, — сказал Клотэр.
На уроке мы и начали — и это было классно. Жеофруа попросил у Эда точилку, которая похожа на самолет, но Эд даже не посмотрел на Жеофруа — только взял точилку и начал кружить ее в воздухе. При этом он тихо урчал «рррррр», а потом приземлил ее на парту. Мы все засмеялись — так Жеофруа и надо. Правда, учительница наказала Эда — велела написать ему сто раз: «Я не должен играть с точилкой на арифметике, потому что это отвлекает меня от урока и смешит моих друзей, которых тоже накажут, если они не прекратят шуметь».
А потом зазвонил звонок на перемену, и мы спустились во двор. Там все стали бегать и кричать:
— Эй! Давайте играть! — и смотрели на Жеофруа, который остался один, злиться. Он спустился со своим пакетом, открыл его и вытащил пожарную машину — всю красную, с лестницей и колокольчиком. Мы бегали, кричали и смеялись, потому что мы все — добрые друзья и всегда веселимся. Как вдруг Альсест пошел смотреть машину Жеофруа.
— Что ты делаешь, Альсест? — спросил Руфус.
— Да ничего, — ответил тот. — Смотрю машину Жеофруа.
— Нельзя смотреть машину Жеофруа, — сказал Руфус. — Мы его знать не знаем!
— Я же с ним не разговариваю, идиот, — сказал Альсест. — Я смотрю его машину. Я же не спрашиваю у тебя разрешения посмотреть его машину, а?
— Если ты не отойдешь, — сказал Руфус, — мы и тебе объявим бойкот!
— Да кто ты такой? Нет, ты что себе воображаешь? — закричал Альсест.
— Эй, парни, — сказал Руфус. — Бойкот Альсесту!
Мне так не понравилось, потому что Альсест — мой друг, и не разговаривать с ним — неправильно. Альсест так и стоял, разглядывал машину Жеофруа и доедал первую из трех булочек с маслом, которые у него припасены для перемен.
Клотэр подошел к Альсесту и спросил:
— Лестница у машины двигается?
— Клотэру бойкот! — закричал Руфус.
— Ты что, с ума сошел? — спросил Клотэр.
— И вообще, — сказал Эд, — если мы с Клотэром хотим посмотреть машину Жеофруа, ты лучше помалкивай, Руфус.
— Ну и ладно, — сказал Руфус. — Всем, кто пойдет с ними, — бойкот. Правда, парни?
Парни — Жоаким, Максан и я — сказали, что Руфус прав и все остальные нам теперь не друзья, а потом стали играть в полицейских и воришек, но втроем это было не так весело. Нас осталось только трое, потому что Максан пошел с остальными смотреть машину Жеофруа. Интересно, что фары у нее зажигались, как в папиной машине, а когда трогали колокольчик, он звонил «динь-динь».
— Николя! — закричал Руфус. — Иди к нам играть. А то мы и тебе объявим бойкот… О-о! Вот это да! Как быстро ездит. — И Руфус наклонился посмотреть, как у пожарной машины крутятся колеса.