Гнёт ее заботы
Шрифт:
– Ну?
– сказал в конце концов Бойд. Когда Кроуфорд обратил к нему непонимающий взгляд, он продолжил почти в гневе, - Так зачем этот Макарони [50] хотел засунуть статую кому-то внутрь?
– А! Да, точно, - Кроуфорд на минуту задумался об этом, затем пожал плечами.
– Я не знаю, Джек. Это было семь или восемь столетий назад. Вероятно, никто этого так и не узнает. Но моя точка зрения…
50
Макарони (Macaroni) - помимо очевидного перевода «макароны», и возможно даже «макаронник», слово имеет еще несколько значений. Например, так пренебрежительно называли английских денди 18 века, много путешествовавших по Европе и набравшийся европейских манер. Та же слово может переводиться как «фигляр», «франт» и обозначать прочие нелепицы.
– Я уже слышал твою точку зрения, - потеряв интерес, заверил его Бойд.
– Тебе нравится принимать роды.
А теперь вот его новая свояченица нарушила традиционные свадебные ритуалы плодородия. Кроуфорд улыбнулся, глядя как Джулия сбежала от отца и священника, которые разговаривали возле окна гостиной, и направилась туда, где стояли они с Бойдом.
– Ну, почти всепрошло по шотландским традициям, дорогой, - сказала она, наклоняясь чтобы поднять бисквит, оставленный Джозефиной на полу.
– А это в любом случае была не овсяная лепешка - это был Биденденский [51] кекс из графства Кент по ту сторону Уилда. Она протянула его Кроуфорду.
51
Биденден (англ. Biddenden) - город в Англии, графство Кент.
– О, я их помню, мисс… э-э, миссис Кроуфорд, - сказал Бойд, который вырос в Сассексе.
– Они обычно нарасхват на Пасху, верно?
– Именно так, - сказала Джулия.
– Майкл, не пора ли уже взойти на борт экипажа мист… на борт твоего экипажа и отбыть в плавание. Уже темнеет, а до Гастингса [52] несколько миль.
– Ты права. Он опустил бисквит в карман пальто.
– К тому же к полудню мы должны быть на лодке, идущей в Кале [53] . Я пойду, попрощаюсь.
52
Гастнигс - город-курорт в Англии; графство Восточный Сассекс.
53
Кале - город, порт на севере Франции.
Аплтон и Бойд оставались здесь и собирались назавтра взять отдельные экипажи до Лондона. Он нашел их и пожал им руки, улыбаясь чтобы скрыть неожиданный, малодушный порыв вернуться вместе с ними, и оставить более отважным душам все это предприятие с супружеством.
Джулия приблизилась к нему сзади и тронула его за плечо. Он кивнул на прощанье своим друзьям, затем повернулся, взял ее за руку и повел к парадному входу.
Луна скрылась и вновь вынырнула из крепко сбитых облаков над головой, пока их ландо, стуча колесами, двигался по прибрежной дороге. Поднялся сильный ветер, который почти заглушал дыхание далеких волн. Кроуфорд поплотнее укутал себя и Джулию меховым пледом, благодаря небеса, что верх кареты был поднят; наблюдая, как пар от его дыхания клубами улетает в сторону, он милосердно понадеялся, что кучер, прежде чем они отбыли, изрядно хлебнул брэнди старого мистера Кармоди.
Необузданность этой ночи, казалось, передалась лошадям, так что они почти галопом мчались в упряжке. Их уши были прижаты, из-под копыт сыпали искры, даже несмотря на то, что дорога не была особенно кремнистой. Карета стрелой промчалась через, к счастью, пустые улицы сент-Леонардс [54] спустя лишь неполных десять минут, после того как они выехали из Бэксхил-он-си, и вскоре после этого Кроуфорд увидел впереди огни и строения Гастингса и услышал, как кучер клянет лошадей, заставляя их умерить свой пыл.
54
St. Leonards (St. Leonards-On-Sea) - Сент-Леонардс-он-Си.
Коляска в конце концов сбавила ход, остановившись перед подъездом гостиницы Келлер, и Кроуфорд помог Джулии сойти на мостовую, которая, после этой бешеной скачки, казалось раскачивалась словно палуба корабля.
Они подождали, и несколько молодых лакеев в гостиничных ливреях выбежали из здания и начали выгружать их багаж из экипажа. Кроуфорд попытался заплатить за поездку, но получил ответ, что Аплтон уже за все заплатил, так что он удовольствовался тем, что дал кучеру щедрые чаевые, а затем тот снова забрался на сиденье, чтобы отогнать карету обратно к дому Аплтона в Лондоне.
Затем, неожиданно сгорая от нетерпения и в тоже время чувствуя себя неловко, Кроуфорд взял Джулию под руку и проследовал за нагруженными багажом слугами в гостиницу. Несколько минут спустя янтарный свет лампы осветил окна верхнего этажа, и немного погодя погас.
Утром Кроуфорд был внезапно разбужен стуком горничной. Солнечный свет, проходящий сквозь кривое оконное стекло, наполнял комнату радужными брызгами и полосами, и словно замерзший фонтан расцвечивал противоположную стену. Кроуфорда лихорадило, тело его словно одеревенело, что было странно, накануне он выпил совсем немного. Первые несколько минут, пока он лежал лицом к солнечной стене, ему казалось, что он все еще в Варнхеме, и что ему еще только предстоит жениться этим вечером.
Коричневые пятна, маячащие перед его глазами на стеганом одеяле, казалось, подтверждали его догадку. «Все верно, - отстраненно подумал он, - ночью я вышел босиком на грязный двор… и там мне спьяну привиделись какие-то галлюцинации, и я так и не сумел найти это чертово обручальное кольцо. Надо будет этим утром сходить и поискать его снова». Где-то на краю сознания шевельнулась мысль, из чего же состоит эта грязь. Запах в комнате стоял, безусловно, странный, тяжелый, словно запахи в операционной.
«И откуда здесь на простыне взялись эти голубоватые кристаллы кварца? Их тут, пожалуй, с полдюжины, каждый размером с воробьиное яйцо». Он поднял их, изучая - это были притягивающие взгляд маленькие камешки, зернистые, но при этом сияющие аметистовым блеском - но зачем ему понадобилось разбрасывать их по кровати?
Служанка постучалась снова. Со стоном он повернулся от стены…
…а затем, закричав, в ужасе скатился на пол, и пополз обратно по гладкому дереву, собирая ковры за своей спиной, пока не уперся о стену, по-прежнему крича и судорожно всхлипывая.
Коричневые пятна не были грязью.
Нечеловеческий крик рвал на части его легкие, но разум отключился, недвижный, словно сломанные часы. И, хотя веки его были плотно сжаты, отгораживая его от внешнего мира, перед глазами продолжала стоять ужасная картина, белые зазубренные кости, торчащие из разодранного изуродованного тела и кровь, кровь повсюду. Он больше не был Майклом Кроуфордом, не был даже человеком. На несколько нескончаемых минут он был лишь кристаллизовавшимся клубком ужаса и полного отрицания.