Гнёт ее заботы
Шрифт:
– Неделюспустя?
– выдохнул Джон.
– Твой отец хороший хирург, - сказала Джозефина.
– Значит… значит он так и не нашел свою статую, или другую статую, и не сумел возобновить совмещение. Голос Джона был тихим - со временем он, возможно, начнет в этом сомневаться, но сейчас он, похоже, верил всему, что они рассказали.
– Похоже, что нет, - сказал Джозефина.
– Но… возможность всегда остается.
– Так вот почему вы двое всегда запрещали мне приглашать в дом незнакомцев.
– Да, Джон, - сказал Кроуфорд.
– И я надеюсь, что ты следовал нашему совету, а также передал его своим детям.
– Да, конечно, я просто - никогда вполне - не понимал всего значения этого.
Кроуфорд допил вино.
– Теперь ты знаешь, сын.
Он откинулся в кресле и закрыл глаза.
Каким-то образом он все еще видел двор, деревья и траву… но это не мог быть двор гостиницы в Варнхэме, так как перед его взором раскинулась долина, на дне которой возвышались тысячи высоких камней, а он тянул повозку, в которой сидел гнусно ухмыляющийся старик, даже еще более старый, чем он сам, и этот старик пел французскую песню с веселым мотивом и грустными стихами…
Позади них на лошади скакал Китс, молодой и здоровый. Он приветственно взмахнул рукой, и Кроуфорду показалось, что во взгляде юноши мелькнула благодарность, когда он галопом пронесся мимо.
Байрон тоже был здесь, его темные волосы были лишь слегка посеребрены сединой. Лорд улыбался, держа дымящийся пистолет. Только что его меткий выстрел послал монету далеко в маремма.
– Бедные наши дети, - сказал Байрон…
Далеко впереди шел Шелли. Возможно, он искал монету, которую забросило сюда выстрелом Байрона, так как он бесцельно гулял по траве - но не по меч-траве растущей в маремма - он шел по саду, и Кроуфорд откуда-то знал, что он ищет там себя, свой собственный образ.
Где-то посреди этих лугов Кроуфорд знал, он снова когда-нибудь найдет Джозефину. Он знал, что найдет ее… как это всегда случалось прежде.
Он шагнул вперед, и уже больше не хромая, зашагал вдаль за своими друзьями.
Солнце к тому времени красным закатным светом затопило горизонт, и двор скрылся в тени.
– Подожди нас внутри, хорошо, Джон?
– мягко сказала Джозефина, гладя безвольную руку Кроуфорда.
– Скоро мы оба будем… готовы ехать.
Их сын поднялся и направился обратно в гостиницу, а Джозефина держала все еще теплую руку своего мужа, слушая биение своего сердца.
– Только не забредай далеко, Майкл, - нежно сказала она.
– Я знаю, тебе понадобится помощь.
Она откинулась в кресле и глубоко вдохнула вечерний воздух, все еще сжимая руку Кроуфорда.
– Дважды два четыре, - мечтательно сказала она.
– Дважды три шесть. Дважды четыре восемь. Дважды пять десять…
Немного погодя, литания замерла в тишине, и на темнеющем небе начали зажигаться звезды. Пока Джон снова не вышел из дома, двор лежал в молчании - молчали лягушки, не пели насекомые, деревья стояли, не шелохнувшись, и даже дыхание не тревожило неподвижный ночной воздух.