Гнёт ее заботы
Шрифт:
В нем осталось лишь желание прекратить быть. Лишь досадное обстоятельство, что он все еще дышал, неразрывно связывало его с этим миром, и миру не было дела до его желаний. И словно насмехаясь над ним, к нему вернулась способность слышать.
Служанка убежала, но теперь из коридора доносились мужские голоса. Дверь затряслась от громкого стука, который были слышен даже сквозь несмолкающие крики Кроуфорда. В конце концов, дверь сотряс тяжелый удар, еще один, а затем третий расщепивший дерево пополам. В образовавшийся проем сверкнул чей-то глаз, затем грубая рука скользнула сквозь пролом и отворила засов. Дверь рывком распахнулась.
Ворвавшиеся в комнату мужчины бросились к кровати, но после мимолетного взгляда на зазубренные, влажно блестящие останки, что лишь несколько часов назад были Джулией Кроуфорд, они обратили застывшие бледные лица к Кроуфорду, который наконец-то сумел задушить крик, яростно закусив сжатую в кулак руку и уставившись в пол.
Он смутно осознавал, что мужчины, пошатываясь, покинули комнату, и сквозь вырывающееся из него мычание, до него донеслись звуки суеты и крики, какие случаются, если кому-нибудь вдруг становится ужасно плохо. Спустя какое-то время мужчины, возможно, те же самые, вернулись обратно.
Они поспешно собрали в кучу его одежду и обувь и помогли ему одеться и выйти в коридор, а затем подхватили его и практически снесли вниз по лестнице на кухню. И когда рвущийся из него вопль высосал из него последние силы и затих, они дали ему бокал брэнди.
– Мы послали за шерифом, - дрожащим голосом сказал один из мужчин.
– Ради всего святого, что случилось?
Кроуфорд жадно глотнул спиртного и обнаружил, что способен думать и даже говорить.
– Я не знаю!– прошептал он.
– Как такое могло - случиться!– пока я спал?
Двое мужчин переглянулись, а затем вышли, оставив его одного.
Ему хватило лишь одного взгляда, чтобы понять, она была мертва. Слишком часто ему приходилось видеть такие ужасные смерти за время службы. Но только в случае с телом, доставленным после морской битвы, он легко мог предположить, что на матроса свалился обломок мачты, или что незакрепленная пушка откатилась и раздавила канонира, прижав его к переборке. «Но что, черт побери, произошло с ней»?
Кроуфорд вспомнил, как ворвавшийся первым мужчина бросил удивленный взгляд на потолок, словно ожидая увидеть там колоссальный проем, из которого вывалился огромный кусок кладки, но штукатурка была целой, лишь чуть-чуть забрызганной кровью. «И как, ради всего святого, он мог не просто миновать все без единой царапины, но и продолжать спокойно спать в это время? Может, ему подмешали наркотик или вырубили ударом по голове? Но нет, он все-таки был доктором и не наблюдал последствий ни того ни другого».
«Что за муж может спать во время такого зверского убийства - и, возможно, насилия, хотя нет никакого способа получить ответ на эту догадку у лежащего наверху изуродованного тела - его жены? Разве не говорилось что-то о „защите", в клятвах, которые он принес прошлой ночью»?
«Но как же убийца проник в комнату? Дверь была заперта изнутри, а окно, по меньшей мере, в дюжине футов над мостовой, и в любом случае, слишком маленькое. Даже ребенок не смог бы в него пролезть … да и какой ребенок мог совершить такое убийство». Кроуфорд подумал, что для того, чтобы превратить грудную клетку в такое месиво, даже сильному мужчине потребовалось бы кувалда.
« И как, во имя всех святых, он мог спать в это время» ?
Помимо его воли ужасная картина ее зверски размозженного тела неотступно стояла пред его мысленным взором. И где-то на задворках маячил объятый пламенем дом, в котором погибла Кэролайн и лодка, перевернувшаяся в прибрежных волнах, и пошедшая ко дну вместе с его младшим братом. Терзающие его образы стали наконец-то совершенным триумвиратом. Он знал, что эти картины навсегда останутся тем, что отгораживает его от нормальной жизни, словно грубые валуны, завалившие дверные проемы и коридоры когда-то довольно милого и уютного дома.
Почти отстраненно он размышлял, осталось ли что-то, ради чего стоит продолжать жить, что-то ради чего он не наложит на себя руки.
По меньшей мере еще раз он наполнял кружку брэнди, но теперь его замутило от резкого запаха, и, подумав о кухонном поле - «Какая трогательная забота,– истерично вмешался его разум , - кухонный пол! А как насчет пола наверху и кровати, и матраса»!– он решил выйти наружу в сад.
Свежий морской бриз развеял его тошноту, и он бесцельно побрел по узким, затененным тропинкам, пытаясь растворить терзающую его индивидуальность в пьянящих ароматах и живых красках цветов.
Он засунул руки в карманы пиджака и что-то там нащупал. После мгновенного замешательства, он опознал Биденденский кекс, который Джозефина не смогла разломить на их венчании минувшей ночью. Он вытащил его из кармана. На его крошащейся поверхности был вылеплен рисунок. Приглядевшись, он увидел, что это изображение двух женщин, физически соединенных в области бедра. Кроуфорд читал о близнецах, которые рождались таким образом, но не знал, почему город Биденден прославляет одну из таких пар на своих бисквитах [55] . Он раскрошил кекс и разбросал его по дорожке для птиц.
55
Биденден (англ. Biddenden) - город в Англии, графство Кент. Город известен тем, что примерно в 1100 году там родились сиамские близнецы Элиза и Мэри Чалкхорст. Говорят, что их тела были «слиты» в бедрах и плечах. Сестры прожили 34 года. Когда одна из них умерла, вторая отказалась, чтобы ее отделили от сестры, и спустя 6 часов тоже скончалась. С тех пор в городе существует традиция в предпасхальный понедельник выпекать маленькие бисквиты с оттиском двух женских фигур и цифрами 1100 и 34.
Спустя какое-то время он направился обратно, туда, где посреди пышной зелени вырастала задняя стена гостиницы, но остановился, услышав голоса, доносящиеся из-за живой изгороди впереди. Меньше всего сейчас ему хотелось с кем-нибудь говорить.
– К чертям все твои «Следовало его задержать» - донесся сердитый мужской голос. Я что тебе стражник? В любом случае, никто и подумать не мог, что он может сбежать. Нам его нестипришлось.
– Убийцы, как правило, неплохие актеры, - ответил другой голос.
От ярости у Кроуфорда внезапно помутилось в глазах, и он качнулся назад. Он набрал в легкие воздух, но, прежде чем он успел закричать, он услышал, как второй голос спросил: - Ты знаешь, как умерла его первая жена? И он обмяк и позволил набранному воздуху выйти наружу.
ГЛАВА 3
I will drain him dry as hay:
Sleep shall neither night nor day
Hang upon his pent-house lid;