Гнёт ее заботы
Шрифт:
Джулия поднялась и улыбнулась.
– Тебе, кстати, не положено здесь сейчас находиться - брысь и начинай одеваться, чувствую, мы довольно скоро увидимся.
Свадьба состоялась в девять часов вечера в просторной гостиной Кармоди, где невеста и жених преклонили колени на положенные на пол подушки. В течение почти всей церемонии предзакатное августовское солнце скользило сквозь западные окна и высекало золотые и розовые искры в выстроившихся на полке хрустальных фужерах. После того как опустились сумерки и слуги принесли лампы, священник вверенной ему властью объявил Майкла и Джулию мужем и женой.
Джозефина была удивительно бесстрастной подружкой невесты. В этой части торжества они с Бойдом должны были сходить на кухню и вернуться обратно, Джозефина с овсяной лепешкой, а Бойд с деревянной чашей крепкого эля. Чаша должна была быть пущена по кругу, после того как Кроуфорд сделает первый глоток, а Джозефина должна была церемониально разломить лепешку над головой Джулии, символически обеспечивая Джулии плодовитость и даруя удачу гостям, которые подберут крошки с пола [47] .
47
Свадебные лепешки. В некоторых районах Йоркшира специально сделанный корж преломляли над головой невесты, а затем швыряли гостям. Свое начало обряд берет в древнем поверье, что дружба скрепляется преломлением хлеба.
В Восточном Райдинге (Йоркшир) жениху подавали большое блюдо с кусочками свадебной лепешки. Жених должен был через голову невесты бросить это блюдо на дорогу, где его содержимое расхватывали дети. Если блюдо не разбивалось от падения, дружка жениха должен был растоптать его ногой, поскольку от количества осколков зависело количество счастья, предначертанного молодоженам.
Но, когда Джозефина держала маленькую лепешку над головой Джулии, она уставилась на нее на мгновение, а затем опустила ее, и, присев, осторожно положила на пол.
– Я не могу разломить ее пополам, - тихо, словно самой себе, сказала она, а затем медленно пошла обратно на кухню.
– Да, с детьми, похоже, не срослось, - сказал Кроуфорд в наступившем молчании. Он отхлебнул немного пива, и спрятал замешательство за гримасой блаженства.
– Хорошие у них здесь пивовары, - по секрету сообщил он Бойду, передавая ему чашу. Хвала небесам, что ей доверили нести лепешку, а не чашу.
На самом деле, Кроуфорд хотел иметь детей. Его первый брак не принес потомства, и он надеялся, что проблема крылась в бедной Кэролайн, а не в нем… и не хотел верить слухам, что Кэролайн была беременна, когда дом, в котором она жила, сгорел дотла, так как к тому моменту он уже целый год даже не разговаривал с ней.
В конце концов, он ведь был акушером — an accoucheur— и, несмотря на те два года, что он провел, штопая раны и отпиливая раздробленные конечности моряков Его Величества во время войн с Испанией и Соединенными Штатами, его призванием было принимать роды. Хотел бы он, чтобы о матери Джулии тогда позаботился кто-нибудь с его уровнем квалификации.
Сложные роды в больнице Святого Георгия заставили его и Бойда упустить экипаж, который они заказали заранее на юг от Лондона, и пока они дожидались следующего в баре на постоялом дворе [48] , Бойд раздраженно спросил его, почему, после всего замудреного хирургического обучения, его угораздило связать свою карьеру с областью медицины, которая не только заставила его опоздать на свою свадьбу, но с которой «старые бабки и так прекрасно справляются уже тысячи лет».
48
В оригинале coaching inn - небольшая придорожная гостиница, где экипажи останавливались на отдых или чтобы переменить лошадей.
Кроуфорд попросил принести еще один кувшин, снова наполнил свой бокал, и попытался объяснить.
– Во-первых, Джек, они не так уж«прекрасно» с ней справляются. Для большинства будущих матерей было бы лучше родить вообще без чьей-либо помощи, чем рожать с повивальными бабками. Меня обычно вызывают только после того, как повивальная бабка допустит какую-нибудь ужасную ошибку, и некоторые картины, которые я там застаю, заставили бы побледнеть даже тебя. Да, даже тебя с твоими шрамами, оставшимися после Абукира и Трафальгара. К тому же, все по другому, когда речь заходит о жизни младенца. Это человек, о котором… о котором, знаешь ли, не выдумаешь никаких ну-по-крайней-мере. «Ну, по крайней мере, он знал, на что шел, когда подписывался на это» или «Ну, по крайней мере, если кто-либо заслужил этого, то точно он» или «Ну, по крайней мере, с ним была его вера, поддерживающая его в эти трудные минуты». Это человек, который не может видеть, осознавать или соглашаться с чем-либо, но он сможет, дай только время - и вот почему нельзя удовольствоваться просто высоким уровнем выживаемости, как это устроило бы тебя э-э… ну, например, с рассадой помидоров или приплодом породистой собаки.
– Думаю, - сказал Бойд, - люди все же скоро поумнеют и все образуется. Этого действительно достаточно чтобы занять всю твою жизнь?
Кроуфорд прервал тираду, чтобы осушить бокал, и потребовал принести еще кувшин. -Э-э… да. Да. Обыкновенное застарелое ханжество - вот что сохраняет такое первобытное положение вещей. Это оно сделало запретной зоной джунгли,непроходимые дебри, которыми поросла эта область медицины. Даже теперь доктор - если он мужчина - может обычно принимать роды, только если роженица накрыта простыней. Он должен сделать все возможное на ощупь, вслепую, поэтому довольно часто он перерезает пуповину в неправильном месте, и мать или ребенок умирают, истекая кровью. И никто до сих пор даже не попыталсявыяснить, какие виды продуктов будущей матери следует есть или не есть, чтобы ребенок родился здоровым. А вся чертова «литература» на эту тему - просто сборище дурацких гипотез, суеверий и ошибочно занесенных в каталог ветеринарных записей.
Прибыл новый кувшин, и Бойд за него заплатил. Кроуфорд, все еще погруженный в свои мысли, рассмеялся, хотя его хмурый взгляд так и не разгладился.
– Черт, да ты только послушай, - продолжал он, машинально наполняя свой бокал, - каких-то несколько лет назад я отыскал в библиотеке Корпорации Хирургов швейцарскую рукопись, числящуюся в каталоге под темой кесарево сечение, в большой папке известной как Сборник Менотти [49] … и я обнаружил, что она была вообще не о рождении. Человек, который заносил рукопись в каталог, просто смотрел на рисунки в обратном порядке.
49
The Menotti Miscellany - Сборник (альманах) Менотти.
Бойд нахмурился при этих словах, затем вопросительно поднял брови.
– Ты что хочешь сказать, это была рукопись о том, как засунутьребенка обратно в женщину?
– Почти. Это была процедура помещения хирургическим путем маленькой статуи внутрь человеческого тела. При этих словах Кроуфорду пришлось вскинуть руку, призывая Бойда помолчать.
– Позволь мне докончить. Рукопись была написана по-латински, с сильными сокращениями, словно хирург, который оставил эти записи, просто делал заметки для себя и никогда не предполагал, что их будет читать кто-нибудь другой. Рисунки тоже были лишь грубыми набросками, но я, тем не менее, вскоре осознал, что даже тело, в которое помещали статую, было не женское, а мужское. И, тем не менее, уже несколько сотен лет эта рукопись значится в каталоге как работа на тему кесарева рождения!
Сквозь гостиничное окно он увидел экипаж, въезжающий в эту минуту на двор, и в несколько больших глотков осушил свою кружку.
– Вот и наш экипаж до Варнхема, где мы встретимся с Аплтоном. В любом случае, - сказал он, когда они поднялись и подхватили свой багаж, - теперь ты знаешь, почему я не верю, что принятие родов может стать организованным умением в сколь-нибудь обозримом будущем.
Кроуфорд и Бойд вытащили свой багаж на улицу и через мостовую направились к стоящему неподалеку экипажу. В экипаж запрягали свежих лошадей, а возница уже куда-то ушел, по всей видимости, в бар, который они только что покинули.