Гнёт Луны
Шрифт:
— Я же не знал! — хрипло отозвался Феликс.
— Присядь, — Оскар кивнул гостю. — В ногах правды нет.
Оборотень медленно опустился на край дивана с пепельной бархатной обивкой, и мужчина задумчиво пожевал усы.
— Зачем пожаловал?
— Мне кажется, ответ очевиден, — Феликс не спускал желтых глаз с лица Оскара. — Убить и защитить стаю.
— И что же тебя натолкнуло на мысль, что мы представляем угрозу для твоей стаи? — Оскар изогнул бровь. — Вот тебя я с удовольствием пристрелю, но, вероятно, твои шавки явятся мстить
— Да, — гость сузил глаза.
Раздался глухой вой, разъяренный рык и громкий грохот. Феликс поднял голову к потолку и нахмурился.
— Вы ее заперли, что ли?
— На цепь посадили, — прошипела Дебра.
— Она же не собака, чтобы на цепи держать! — рявкнул Феликс.
— Завтра Ил ничего и не вспомнит, — Оскар хрустнул шейными позвонками. — Она в последнее время очень шустро бегает. И это ты виноват, мудила. Из-за тебя она так страдает.
— Я предлагал ей стать моей женой, — Феликс обиженно скрестил руки на груди. — Я готов нести ответственность.
— Так вот как у волчар позорных решаются проблемы? — хохотнула Дебра. — А кто тебе сказал, что я одобрю тебя в мужья моей милой доченьке? Сдался мне блохастый зять!
— Нет у меня блох, — прорычал Феликс.
— Я бы не был так уверен, — цокнул Оскар.
На втором этаже упало что-то тяжелое, и Ил опять взвыла, скрежеща когтями по полу.
— Наш разговор зашел в тупик, — Феликс закрыл глаза. — Предлагаю разойтись с миром. Я приношу искренние извинения за то, что потревожил ваш покой.
— Мааам, — донесся жалобный и приглушенный вопль Илоны. — Мааам.
Дебра вздрогнула и поджала губы. Феликс оглянулся на женщину и вздохнул:
— Даю слово вести себя прилично.
Дебра дернула головой и кинулась на отчаянный вой дочери. Через минуту Феликс уловил тихую колыбельную. Оскар нахмурился:
— Что бы ты сделал, если кто-то обидел твою единственную дочь, которой ты менял подгузники бессонными ночами? Если бы кто-то взял и из-за прихоти разрушил всю ее жизнь?
— Я хочу исправить свою ошибку, — холодно отозвался Феликс.
— Я так думаю, что ее уже не исправить, — Оскар приставил ружье к креслу и тяжело поднялся.
Мужчина прошел на кухню, что была продолжением гостиной, и достал початую бутылку виски из верхнего ящика. Он устало плеснул янтарной жидкости в чистый стакан и на секунду отвлекся на разложенные на столе бумаги. Он почесал нос и перевернул лист, хлебнув крепкого алкоголя.
— Наняли студентиков, уроды, — Оскар торопливо зачиркал по бумаге ручкой, — а мне разгребать.
Он перевел строгий взгляд на Феликса:
— Можешь идти.
Черный Коготь задохнулся от возмущения. Какой-то жалкий смертный смеет приказывать Альфе! В глазах Оскара не было страха или заискивания. На кухне под смешным абажуром с пластиковыми бабочками стоял глава маленькой, но крепкой семьи. Феликс поднялся и бесшумно подошел к мужчине. Он протянул правую руку, прижимая левой подушку к
— Я не хочу быть врагом твоей семье.
Оскар сухо пожал ладонь гостя, который кинул быстрый взгляд на чертежи.
— Я бы на твоем месте заставил тут все переделать, — Феликс недовольно цыкнул и заскрипел шариковой ручкой, выводя красными чернилами быстрые пометки на выносках.
Оскар склонил голову, внимательно наблюдая за гостем.
— Бать, серьезно? — посреди гостиной стояла зареванная Ил. — Какого хрена?
Феликс поднял взгляд на девушку, облаченную в забавную пижаму желтый одуванчик. Она уверенно схватила ружье и направила его в лицо оборотня. Через мгновение истерично переломила двустволку, кинула ее на пол и капризно вскрикнула:
— Он даже не заряжен, бать!
— Не успел, — Оскар сделал спокойный глоток.
— Ну охренеть теперь! — она всплеснула руками и истерично кинулась по лестнице на второй этаж. — Мам, давай сюда свою жуткую пукалку!
— Доча, — Оскар вздохнул. — Это реплика.
— Да вашу ж мать! — взревела Ил.
— Это был блеф? — Феликс с медленно моргнул, вглядываясь в бесстрастное лицо усатого обманщика.
— Ага, — то пожал плечам и приложился к стакану.
— У меня нет слов, — мужчина поперхнулся, откладывая ручку.
— Я то же самое сказал, когда Ил обратилась у меня на глазах в розовую собаку, — Оскар пригладил усы.
— Волчицу, — с истеричными нотками отозвался Феликс.
— Теперь она фиолетовая, — глава семейства покачал головой. — Дебра пыталась ее полосами покрасить, как тигра. Или зебру. Я предлагал пятнами, но меня никто не послушал.
— Зачем? — прохрипел Феликс.
— Ты лучше спроси, зачем она хочет на выставку собак, — Оскар плеснул себе еще виски.
— Зачем? — просипел Феликс.
— Говорит, что уделает всех шавок и выиграет золото, — Оскар хохотнул. — Там приличный денежный приз.
— Это унизительно! — Феликс тряхнул головой и прошипел. — Никаких выставок! Вы совсем обезумели?
— Я предложил идти в ищейки, — мужчина оскалился в улыбке и пригубил бокал.
— Возмутительно!
— Но она отказалась, — Оскар разочарованно махнул рукой. — Как и от выставки, когда узнала какие там требования. Теперь подумывает в цирке выступать. Собакой-канатоходкой.
— Она умеет ходить по канату? — брови Феликса поползли вверх.
— Сказала, что научится, — мужчина зевнул и прикрыл рот рукой. — Думаю, завтра придумает что-нибудь другое.
Феликс не понимал опьяневшего Оскара. Он говорил жуткие глупости с серьезным лицом. Нет, ни один отец не позволит дочери быть цирковой собакой.
— Волчицей, — одернул сам себя Феликс и зашагал прочь.
Он вышел на улицу и под равнодушным ночным небом неторопливо оделся. Оборотень был растерян и подавлен. Во-первых, его как мальчишку одурачили, а, во-вторых, в нем проснулась симпатия к бесстрашной и чудаковатой семье.