Гнев терпеливого человека
Шрифт:
Цвет у мотоцикла, когда-то красный, теперь стал бурый с серым. Вика сочла, что это даже хорошо: почти камуфляж.
– Маршрут сказали тебе?
– Сказали выполнять твои… ваши приказания, – парень покосился на некрупную группу провожающих. – Как обычно. И еще автомат не брать.
– Что взял?
– «Макарова» взял. Что было, то взял. Я не разведчик, чтобы пижонские штуки иметь. Ничего, я и им умею.
– Я помню. Патроны?
– Запасная и россыпь. Кинджаль, конечено, вах!
Провожающие мужики посмеялись: кураж они уважали. Только зампотыл мрачнел на глазах. То ли себя вспомнил молодым и здоровым, то ли еще что.
– Сухой паек дам по минимуму, без консервов. Фляга своя? Хватит? Или еще одну надо?
Вика взяла, сунула в рюкзак к термосу. Нет, ничего, не так уж и тяжело.
– Спасибо, товарищ старший лейтенант. Мы отправляемся?
– Марш! Легкой дороги обоим. И тихо чтоб.
– Ох, спасибо…
– Давайте, бойцы, может, хоть вам повезет. А то или рукой штабу на все махнуть, или уже в Питер кому-то лыжи вострить, за носителем языка мушкетеров… Да назад потом, блин.
Вика кивнула, согласная со сказанным. Ага, эти все знают. Именно так: или махнуть рукой на возможную пустышку, или рисковать уже по-серьезному. Ну, любое задание нужно выполнять. Это конкретное – не хуже других. А то, что и они с Костей не хуже многих, это приходится доказывать.
Ну что, поехали? Рюкзак на спину, лямки уравновесить и подтянуть так, чтобы сидел как влитой. Покрутить бедрами, чтобы проверить, как держится кобура с тяжелым пистолетом. Затянуть шнуры в куртке, застегнуть молнии на карманах, оттянутых патронами. Костя молча и быстро делал то же самое, только рюкзак у них был один на двоих. Шлемов нет.
– На железку рули, тихонько.
На часах было полседьмого, нормально. Поехали. Она поерзала на неудобном сиденье, обхватила Костю за живот, и мотоцикл тут же дал с места. Сзади заливисто свистнули, это она еще услышала. А потом было уже ничего не слышно, только ветер свистел в ушах да все время что-то толкало в лицо. Даже на 30–35 километрах в час ощущалась каждая вбивающаяся в кожу песчинка, а ведь это была еще нормальная дорога, а не та убитая грунтовка, по которой они ходили к Рассвету и Ояти!
Ехать на мотоцикле было непривычно: страшновато и неожиданно весело. Трудно было наблюдать за окружающим, и на мозги непрерывно давило: в любой момент по ним могут пальнуть, а они и почувствовать ничего не успеют. В двух километрах от базового лагеря их проверил первый свой пост, в трех с лишним – второй. Потом, еще дальше, был парный секрет, и это все. До самого, наверное, Лодейного Поля не будет ни одного организованного отряда – только разрозненные мелкие группы и одиночки-инициативники, с которыми вообще ни у кого нет связи. Кто действует на свой страх и риск, не имея никакого снабжения «снаружи». И может только надеяться на то, что в их борьбе есть хоть какой-то смысл. Вот где настоящая храбрость…
У Рыбежского озера Вика похлопала напарника по груди. Тот сразу же сбросил газ и мягко остановился. Пять минут она потратила на объяснение того, что требуется делать: куда и зачем они двигаются и что везут, кроме чая. Костя Титов был фаталистом, да и вообще настоящим бойцом: приказы он не обсуждал. Если бы ему приказали ехать в монастырь под чужими прицелами, но там искать помощь в заполнении кроссворда – он бы тоже поехал, только ругался бы сильно. А так только кивнул. По требованию сержанта повторил задачу, подтвердил: если что, возьмет журнал и отвезет куда надо, предпримет соответствующие посильные усилия для выполнения, ну и все такое прочее. Можно было не сомневаться, что так он и сделает, если Вика погибнет или перейдет в категорию небоеспособных. Впрочем, во втором случае он скорее засунет журнал куда поглубже и будет ее вытаскивать. И она сделает ровно то же самое для него, вот что здорово.
До войны это не понималось. Тогда помочь человеку – это было что-то отдельное. Чем гордишься, за что ожидаешь или конкретной, или отсроченной благодарности. И удивляешься ее отсутствию. Здесь, когда вокруг враг, а рядом проверенные в деле свои, рисковать жизнью и даже прямо идти на смерть ради товарища – неожиданно оказалось обычным делом. Совершаемым без колебаний. Бойца, бросившего товарища в бою, переводили в хозвзвод: на дефицитное оружие стояла почти очередь тех, кто никогда так не поступит. Или тех, кто уверен, что никогда. Все это ее поражало. Год назад, полгода скажи кто Вике, что она будет вот так работать, воевать… Убивать врагов, оказывать первую помощь раненым и хоронить своих убитых… Что в неудачном выходе будет прикрывать вляпавшуюся тройку разведчиков огнем, не обращая внимания на нащупывающие ее саму сквозь ветки пулеметные очереди… Она бы покрутила пальцем у виска да забыла сказанное через минуту, как очевидный бред. «Детка, боевая фантастика не в этом отделе».
Сейчас она улыбалась, крепко прижавшись к спине везущего ее по разбитой дороге друга. Второго номера снайперской пары, в которой была старшей. Она была маленьким, но командиром. Командиром парня, с которым еще не спала, и вообще даже не собиралась спать, – но которого однозначно уже любила. Вот ведь угораздило…
Рыбежно они обошли: свернули на боковую дорогу и тащились по ней, пока дорога не кончилась совсем. Тогда Вика сориентировалась по солнцу и «чуйке», и километра полтора они двигались вообще без дороги: то по едва намеченной тропке, то просто виляя между деревьями. Дважды пришлось пересекать довольно широкий ручей, – причем, судя по всему, один и тот же. Но вообще было довольно суховато, и толкать мотоцикл, а самим идти ножками, пришлось не так уж долго. Вышли к грунтовке, снова покатили километров под 30 в час и почти сразу же наткнулись на нужную развилку. Ага, значит, вообще все правильно. Отсюда до Химучастка было всего ничего, а там до Рассвета прямая дорога – уже не заблудишься.
– Тпру, блин!
Костя резко сбросил газ и вильнул сначала вправо, потом влево. Вика тут же перестала мечтать, повернула лицо к ветру и оглядела местность, ожидая сжавшимся в горошину желудком пулю, которая вот сейчас войдет в ее тело.
– Ох… Ты видишь?
Ну да, она видела. Немногочисленные дома маленькой деревни стояли все в белых пятнах, различимых издалека. Оба отлично знали, что это такое.
– Осторожно вперед. Смотрим.
Они проехали еще полторы сотни метров и остановились. Не дожидаясь приказа, Костя заглушил двигатель, и сразу стало ясно, что стоит мертвая тишина. Или это у них в ушах глухо после езды? Вика помотала головой, но это не помогло: все равно было слишком тихо.
– Вперед.
«Сову» Костя оставил на дороге, потратив еще сколько-то секунд, чтобы вручную развернуть ее мордой в обратную сторону. Положил на бок, распрямился уже с пистолетом в руках.
– Ты влево, я вправо.
– Пошли.
Короткая перебежка – залечь и тише мыши переползти на 2–3 метра вбок. Поглядеть поверх прицела на пространство перед собой; дождаться, пока пройдут полминуты, требующиеся Косте, чтобы продвинуться вперед самому. Рюкзак Вике совершенно не мешал, но дыхания все равно не хватало. Вот и первый дом. Половина окон выбита, дверь цела. Бурые бревенчатые стены в многочисленных выбоинах, лучащихся ярко-белыми щепками. Откуда-то дальше несет горелым, но этот конкретный дом не горел.