Гнев терпеливого человека
Шрифт:
– Попал! Я попал!
К этому времени они лежали в овраге, чтобы звук выстрела уходил вверх. Овраг был сырой и довольно длинный. И еще неглубокий, поэтому работать в нем можно было не только в самой середине дня. Но сейчас было уже слишком далеко за полдень, и в овраге начали сгущаться сумерки.
– Да еще б ты не попал, со ста-то метров. За каждый промах – щелбан, мы договаривались.
Мишенью было березовое полено, белевшее на самой границе видимости. Березовая древесина очень светлая, от времени и дождей темнеет медленно. И сама Вика здесь же, по этому самому полену оружие пристреливала, и все остальные. Унесло полешко, как щелчком, значит,
– Эй, бойцы!
Подошли к ним хорошо, сзади. Они и не услышали. Ну, Костя спину прикрывал, а он человек надежный, можно особо не напрягаться. Но все равно Вика напряглась.
– Кто идет?
– Свой. Это самое… Рыжий.
– Конопатый. Спускайся.
– Не, на фиг. Вылезайте. К командиру.
– Оба?
Витя поставил винтовку на предохранитель и со вздохом передал ее в протянутую Викину руку. Быстро, как обезьяна, начал карабкаться вверх по осклизлому склону, по щиколотку проваливаясь при каждом шаге в еще прошлогодние листья.
– Нет, токо ты со своим вторым номом. Про Витька ниче. Молод ысче, гы.
Вика ухватилась за поданную ей крепкую ладонь, и ее вздернули наверх, на край обрыва. Посыльного она смерила недобрым взгядом, и тот смутился. Он был старше и ее, и большинства других, но что он не деревенский, она знала отлично. Начинающий ассистент какой-то инженерной кафедры, вроде бы или в Техноложке, или в Политехе. Придуриваться у него выходило неловко.
– Ладно, услышала. Кость? Что думаешь?
– Слухами земля полнится.
– Вот и я тоже так… Хотя наверняка пустышка и фигня.
Костя кивнул, и Витя кивнул тоже. Про оконечный выход все всё знали. Из дальнего, на много часов рейда ребята-разведчики пришли с потерями. Слава богу, санитарными, хотя один был довольно тяжелый. В тот раз с ними пошел доктор, и это, как обычно, оказалось хорошей идеей: чем-то кому-то он помог на месте. В рейде ребята дали обычный результат: ненамного лучше и ненамного хуже других своих выходов. Кого-то они убили, кого-то ранили, что-то сожгли. Ходили очень гордые, и совершенно заслуженно. Если бы их отряд без собственных безвозвратных потерь убивал по одному врагу хотя бы раз в три дня… Ох, в Волховском районе давно было бы тихо и спокойно, и пели бы птички. А если бы это делал каждый такой отряд, как их, – и каждая рота на далекой линии фронта…
Но было, очевидно, не так. Именно поэтому вокруг на многие сотни и тысячи километров в любую сторону были «миротворцы». И сформированные и защищаемые ими «золотые роты». И убийственный дефицит лекарств, и сто лет не виданные здесь эпидемии, выкашивающие сейчас население не хуже пуль. Армия России не смогла справиться с обороной страны: слишком долго ее гнобили. И слишком коротким оказался тот период времени, за которой русским людям – и то далеко не всем – стало ясно: только Армия, ВВС и Флот отделяют их более-менее комфортную жизнь от кошмара и смерти. Практически неизбежной, только дай оккупантам время.
Трофеи ребята принесли смешные: пару отверток и иллюстрированный журнал. Правда, не сразу, только на второй день, выяснилось, что в этом самом журнале есть что-то очень и очень серьезное. Нечто такое, от чего штаб отряда бегает и непрерывно что-то делает. Планирует, решает: она не была уверена, но активность чувствовалась. Уже к середине вчерашнего дня разведчики начали намыливаться в очередной выход, но было очевидно, что это не боевой рейд, а что-то другое. Уходили парами и тройками, налегке или почти налегке. В гражданском,
До жилья – в смысле, до мест обитания живого еще населения – топать по-разному. В одну сторону сколько-то сотен метров, в другую километры, в третью полтора десятка километров в каждый конец. Вблизи основной и обеих запасных баз они всегда работали с очень большой аккуратностью. Но работали, когда была необходимость. Ловили, и вешали, и резали, и иногда даже стреляли. Реже чужаков – чаще своих. Точнее, бывших своих. Впрочем, какие они свои, пусть даже бывшие… Они уже давно были врагами, еще с довоенного времени. Только жили всегда по соседству и не убивали открыто: не стесняясь и не боясь ничего. А так – были… Вика давно знала, что запуталась, и даже не пыталась что-то особо умное выдумать. Просто работала. Но в этот раз обошлись без нее.
Разведчики возвращались вразбивку: теми же парами и тройками. Явно без больших успехов, но все без исключения с очень гордым и загадочным видом. Господи, какие мужики тупые, а? «Кое-что знаем» – было словно написано на них, так что даже аутист догадался бы отловить одного и повыспрашивать. Пользоваться голосом, глазами и мимикой Вика научилась еще год назад. Здесь же, среди оголодавших мужиков, да еще своих – проще лишь ириску у деревенского дурачка выманить. Уже через десять минут после возвращения очередной пары она знала все с начала и до конца. И здорово удивилась: чего там скрывать? Впрочем, примерно такими же – удивленными и настороженными в разной пропорции – до сих пор выглядели почти все, кто хоть как-то знал про этот журнал.
Найти учителя французского в столичном или «почти столичном» городе совершенно не проблема. В его ближайших пригородах – тоже. Но стоит удалиться от Москвы и Питера километров на двести, и с этим начинается беда. Английским в наши дни владеют все-таки уже многие. Но остальные европейские языки идут позади с большим отрывом. В Паше не нашлось ни учительницы, ни просто какой-нибудь интеллигентной старушки со знанием языка Вольтера и Дюма. Поселком, кстати, Паша была приличным: не только с общеобразовательной средней школой, но и с детской школой искусств, что в сельской местности встретишь не часто. Здесь раньше учили музыке и рисованию, плюс паре других полезных вещей. Но французского языка, опять же, среди кружков и классов не нашлось.
Теперь, к концу дня, когда кое-кто из разведчиков ушел уже по второму разу, вызвали и ее. Вика достаточно реалистично относилась к своим боевым навыкам. Что умела, то умела; чего нет, того нет. Настоящей разведчицей или связной она не была и не могла быть: больно городская. Ну тут будто екнуло что-то внутри: ох, в этот раз за оптическим прицелом не отлежишься. В этот раз придется в глаза врагам посмотреть. Ой, мамонька… Ой, не хочется…
В штабе сержанта Петрову провели куда надо. В прокуренную комнату, где сидели и бухтели не только командиры, но и пара других непростых людей. Врач отряда, давно ей знакомый. Кто-то из местных. В коридоре перед самой дверью стояла и курила – почему-то отдельно от всех – девушка-связная. Которую вообще старались лишний раз лишним людям не показывать. Они еще не успели столкнуться взглядами, когда девушка отвернулась, а Вика окончательно посерьезнела. Зашла, доложила, как требуется; дождалась, пока ее оглядят сверху донизу. По-мужски оглядели, не только по-командирски. Но без хамства и грязи в глазах, это уж она чувствовала.