Гнездо дракона
Шрифт:
Все они повернулись и увидели, как Николас приветствует диву в оранжевом атласном платье и явно фальшивых драгоценностях. Она по-мужски встряхнула руку Николаса в сердечном рукопожатии, схватила Миранду и притянула ее к себе, восклицая:
— Ah, que bella! La bimbaf! [20]
После чего запечатлела на лбу Миранды поцелуй, обдав ее при этом запахом чеснока. Она помахала графу, с которым была знакома еще по Парижу.
— Рада всех видеть, — воскликнула она, сопровождая свои слова размашистыми жестами. — А теперь я буду петь.
20
Ах, какая красавица! Малышка! (ит.)
Она бросилась к роялю, оставляя в комнатах позади себя сильный запах духов.
— Кто будет мне аккомпанировать? — воскликнула она, быстро пробежав по клавишам.
— Я доставлю себе это удовольствие, синьора, — с поклоном ответил Николас и уселся за рояль.
Миссис Шермерхорн подняла лорнет и с сомнением уставилась на Ла Альбанес. Итальянская оперная певица в гостиной! Удивительно. В любом другом доме ее появление выглядело бы как нонсенс. Но консервативная репутация Ван Рина был общепризнанна, и к тому же сам он был самого благородного происхождения, так что Николас ничем не рисковал.
Но еще до того как закончилась выходная ария Нормы, миссис Шермерхорн совершенно успокоившись, принялась размышлять о том, не следует ли и ей пригласить эту великолепную мадам Альбанес на свой скромный прием на следующей неделе.
Постепенно все они поддались очарованию ее голоса. Певица была удивительно артистична, ее изумительный голос был необыкновенно чист, но еще убедительней была та жизненная сила, исходящая от нее, и бесстыдная и притягательная страсть.
Затем она исполнила им арию из «Женитьбы Фигаро» и сцену безумия из новой оперы «Лючия де Ламмермур». Аплодисменты были гораздо громче, чем это обычно бывает в гостиных.
Ла Альбанес поклонилась, одаривая их сияющей улыбкой.
— Ах, я еще никогда так замечательно не пела! — сияя, объявила она. Но она знала, что никто из присутствующих не способен оценить ее пение профессионально, и потому драматическим жестом протянула руки Николасу. — Это вы вдохновили меня, синьор. Вы играете con fiioco, con amore [21] удивительно! Я и не думала найти в Америке такого музыканта.
— Вы мне льстите, мадам, — улыбаясь, вполголоса ответил Николас.
21
С огнем, с любовью (ит.).
Надо же, размышлял граф, вытягивая шею, чтобы ему было лучше видно хозяина дома, скрытого крышкой рояля. Кто бы мог подумать, что в таком холодном на вид человеке можно найти столько огня и блеска?
— А теперь я спою вам на английском, — гордо объявила мадам Альбанес, и граф снова слегка подвинул свой стул, чтобы видеть Николаса.
Итальянская дива пела грустную балладу Маританы «Светлые картины», ухитряясь каким-то образом придать избитым фразам и простенькой мелодии неподдельный пафос. Трагедия тщетных надежд, несбывшейся любви.
Во время исполнения баллады граф увидел, как Николас повернул голову и его голубые глаза остановились на красивом лице Миранды. В его взгляде читалось желание и призыв. Но когда молодая женщина сменила позу, не догадываясь о чувствах мужа, глаза Николаса быстро перешли на ноты.
Вот ведь, возможно, у этих двоих все не так уж и хорошо, как кажется, решил граф. Неожиданно, он почувствовал усталость от своих предположений и размышлений. Довольно, сказал он себе, вытягивая пухлые ноги, я везде вижу какие-то тайны. Интересно, скоро ли будет ужин?
Ждать пришлось недолго. Выступление певицы закончилось народной итальянской песней. Затем, среди хора восторгов, мадам Альбанес, поклонившись, с улыбкой подошла к Миранде:
— Я хочу в уборную, — объявила она со спокойным латинским натурализмом. — Вы не покажете мне дорогу?
— О… конечно, — запинаясь, ответила Миранда, ее щеки вспыхнули от смущения, и она торопливо вывела примадонну из комнаты.
Когда они спустились вниз, гости уже направились в столовую. Николас подошел к Миранде и шепнул:
— Все восхищаются вами. Прием проходит замечательно.
Эти простые слова были сказаны таким тоном, что настроение Миранды сразу поднялось и она болтала и смеялась, забыв обо всех волнениях.
Николас посадил мадам Альбанес между графом и Германом Мелвиллем, понимая, что другим джентльменам она может показаться несколько вульгарной. Другое дело Мелвилль. Он оживленно болтал и время от времени довольно неприлично смеялся, из-за чего миссис Эллет осуждающе посматривала на него через стол.
Однако же даже она была умиротворена, когда Николас спросил у нее об Эдгаре По, к которому она испытывала в некотором смысле интерес собеседника. Леди оживилась, встряхивая редкими кудряшками.
— Бедный несчастный мистер По. Какое, несчастье… его малютка жена… боюсь, она умирает… и они уехали в такую глушь, в настоящую лачугу.
Она понизила голос до пронзительного шепота, который мгновенно прервал все остальные разговоры за столом.
— Мне так его жаль… вы понимаете, такое падение… ужасно!.. И еще этот скандал с миссис… О!.. — издала она возглас смущения. — Все слушают!
Все и правда слушали, но после этих слов спешно возобновили разговоры на другие темы. Кроме Николаса, никого из них несчастья поэта особенно не интересовали, они просто были привлечены интригующим шепотом миссис Эллет.
Однако Николас испытывал иные чувства и к изумлению Миранды, которая считала миссис Эллет вульгарной и крайне неприятной женщиной, предложил ей в понедельник поехать вместе с ними в Фордхем, чтобы она могла представить их мистеру По.
— Но зачем, Николас? — поинтересовалась Миранда, когда гости разъехались. — Зачем нам встречаться с этим По, да и разве, ты не считаешь, что миссис Эллет ужасно надоедлива?