Гнездо Сарыча
Шрифт:
– Какое это имеет значение? Чувства, совесть, благородство, милосердие - разве это чуждо им?
– Ты никогда не знал их раньше.
– Мне претит мысль о том, что я принадлежу к их народу.
– Это не приговор. У тебя есть выбор. Уподобиться им - холодным, бесчувственным, не знающим любви созданиям. Или остаться человеком, с горячим сердцем и помыслами о добре и справедливости. Справедливости, Ригестайн. Разве не о ней кричит твоя душа?
Ригестайн покосился на нож, сжал рукоять.
– И она восторжествует этой ночью. Для
Вааспурт лихорадило от новостей последних дней. О том, что с легендарным Ястребом будет биться племянник Карусто Самалея, безобидный музыкант, говорили во всех чайных домах, во всех лавках. А убийство купца и его семьи разожгло нешуточные страсти. По городу ходили слухи один невероятнее другого.
В назначенный день к «птичьей арене» с самого полудня стали прибывать люди, желая занять лучшие места. К тому времени, как зашло солнце, у каменоломен собралась многосотенная толпа. Окружающее пространство, щедро залитое светом бесчисленных факелов, стало походить на ярмарочную площадь. Маски всевозможных видов и форм создавали впечатление, что здесь проходит большой карнавал. Дамы с пышными плюмажами над узорчатыми парчовыми масками, солидные горожане в масках из дорогой кожи или ткани, народ поскромнее – в повязанных на лицо платках с прорезями для глаз или взятых на арене полотнах на обручах. Торговцы съестным развернули свои палатки, лоточники сновали меж разгоряченных жарой и спорами людей. Здесь же принимались и ставки на победителей.
– Идут! Идут!
Люди, напирая друг на друга, сбились в плотную массу, образовав коридор, по которому к арене направлялся Ястреб. Его лицо было открыто. С ним рядом шли четверо бойцов в новеньких пестрых масках из перьев, закрывающих верхнюю часть лиц.
– Ястреб!!! – взвыла толпа.
Наемники быстрым уверенным шагом миновали живой коридор, не удостоив никого и взглядом.
Вскоре на дороге показались трое мужчин. Ригестайн, так же как и Ястреб, шел с открытым лицом. Лица его спутников были полностью скрыты под одинаковыми серыми масками, имитирующими застывшие человеческие лица.
– Сарыч! – закричали люди, замахали руками.
– Ригестайн!
В толпе зашептали, запереговаривались, с любопытством разглядывая гнездо Сарыча.
– А кто его бойцы?
– Я слышал, что, возможно, тот северянин…
– Купец из Маверранума? Я заключил с ним хорошую сделку.
– Бросьте! Чтобы высокородный князь стал рисковать собой?
– Гнездо можно нанять. Сегодня ставки велики, как никогда.
– Я слышал из надежного источника, что в день убийства в доме Самалея нашли оружие, принадлежащее Ястребу.
– Да вы что!!!
– Бедный мальчик….
– Ну, не такой уж он и бедный. Учитывая, сколько он успел заработать на арене…
– А ведь кто бы мог подумать! Он же прекрасный арфист, и совершенно безобидный.
– Да, да. Он давал уроки моей дочери. Очень приятный юноша.
Ригестайн прошел сквозь волнующуюся, пялящуюся на него толпу с неприятным чувством. Он привык
Зал для гнездовых поединков не мог вместить всех желающих. Для него отвели арену, где бились стаи. Песок арены был тщательно просеян и выровнен – ни один случайный камень не должен был стать причиной поражения. Света было столько, что солнце спряталось бы от стыда. Благородные дамы толкались локтями, раздражая своими плюмажами стоящих выше зрителей. Солидные панджо ругались как последние каторжники, отвоевывая себе места на настилах. Стояли так тесно, что поднять руки в приветственных жестах было невозможно.
На краешек арены, стараясь не помять ровный песок, ступил судья.
– Гнездо Ястреба против гнезда Сарыча! Ставки сделаны!
Зал затих. Лишь треск факелов и возбужденное дыхание зрителей нарушали предгрозовую тишину.
На арену вышла пятерка Ястреба, небрежно взрыхляя песок босыми ногами. На обнаженных до пояса телах бойцов змеились многочисленные шрамы. Длинные волосы были предусмотрительно завязаны в тугие узлы. На груди Ястреба и трех из его воинов темнели рисунки хищной птицы. О сверкающие лезвия мечей можно было порезаться взглядом.
На противоположной стороне арены появился Сарыч. Два его бойца остались в той одежде, в которой пришли – свободные рубашки, заправленные в узкие штаны, схваченные в талии широкими ремнями.
Ригестайн ан Дор Вангут и Доэйр Фандлоах стояли напротив. Не нужно было быть провидцем, чтобы увидеть, что эти двое – одной крови. Те же синие глаза, та же осанка, манера держать голову, чуть склонив её влево.
Наэйлут, стоявший справа от Доэйра, покачал головой, разглядывая юношу напротив. Повернул лицо к командиру.
– Ты хочешь биться с собственным сыном?!
– Мой единственный сын погребен в горах Веладии, - ответил Доэйр, подтягивая наручи.
– Мне нет дела до бастарда от забытой мною шлюхи.
– Но он так похож на тебя. Взгляни на него хорошенько, Доэйр.
– А Элеас был похож на свою мать. Для меня это важнее в тысячу раз.
Ригестайн, глядя только на Ястреба, сделал несколько шагов вперед. В его руке подрагивал узкий меч. Злосчастный нож был заткнут за широкий пояс. Всем стало понятно, что вмешательство в их поединок недопустимо.
Бойцы Ястреба, разделившись по двое, медленно двинулись по краю арены в сторону Астида и Гилэстэла, обходя их с обеих сторон. Полукровка усмехнулся под своей маской, глядя на рыжие волосы приближающегося к нему Хэттира. В паре с ним шел Талкизсар.
– Маловато для меня, - Астид покрутил меч, следя за приближающимися наемниками.
– Уступите мне одного, Ваша светлость?
– Нет, - спокойно ответил тот, держа меч в свободно опущенной руке.
– Я тоже хочу размяться. Присматривай лучше за нашей птичкой.