Гнездо Сарыча
Шрифт:
– Тебе этого мало? – усмехнулся Доэйр, обводя рукой сваленную на полу добычу.
– Я не баба, чтобы собирать посуду и цацки. Мне нужны живые деньги.
Астид пошевелил пальцами, будто отсчитывал монеты. Дойэр смотрел на него несколько минут. Потом пожал плечами.
– Вольному воля. Мы тебя не гоним. Держи, это не от короля. От меня, - он положил на стол увесистый кошель, звякнувший золотом.
– И еще это. На память.
Вытащив из кучи награбленного изогнутый кинжал в чеканных ножнах, эльф кинул его Астиду. Полукровка поймал подарок, забрал кошелек,
Доэйр окликнул его уже в дверях.
– Под каким именем дерешься на арене?
– Аспид, - ухмыльнулся полукровка.
– Что за птица такая? – фыркнул Сисэрат.
– Это не птица, - глядя на Астида, негромко произнес Доэйр. – Это змей с крыльями.
Уходя, Астид услышал ленивый голос Талкизсара.
– Ястреб! В общем-то, он прав. Может, и нам в Вааспурт податься? Передохнём, повеселимся.
Ответа Астид не дождался. Но зерно было посеяно. Оставалось его лишь полить, чтобы появились всходы. Он прошел в свою комнату. При его появлении Урджа вскочила со стула, испуганно прижавшись к стене. Астид поманил её.
– Принеси хлеба и еще чего-нибудь, что можно взять в дорогу.
– Панджо уходят? – с робкой надеждой прошептала женщина.
– Только я. Остальные остаются. Ну?
Она метнулась к двери. Астид, поигрывая подаренным кинжалом, подошел к окну. Над Беджхавром поднимался дым и кружили стаи ворон, то опускаясь на залитые кровью улицы, то взмывая вверх и оглядывая их в поисках новой добычи.
Урджа принесла еду – хлеб, сушеный сыр, вяленое мясо. Астид побросал все в походный мешок, стянул тесемки, надел куртку и вышел, не взглянув на веладийку.
Проходя по коридору, он услышал девичий плач и хохот Элеаса, доносящиеся из-за приоткрытой двери. Астид заглянул внутрь. По комнате металась девочка лет тринадцати, не больше. Элеас смеялся, ловя её по углам. А она пыталась убежать, заворачиваясь в порванную тунику. Заметив Астида, эльф кивнул на девочку.
– Смотри, что я нашел! Какая красавица!
Астид нахмурился. Элеас поймал пленницу, повалил на кровать. Она плакала, отбиваясь, и повторяя свое: «Панджо, улмо рас! Панджо, улмо рас!»
– Элеас! Отпусти ты её. Здесь есть более аппетитные экземпляры.
Тот отрицательно замотал головой.
– Мне надоели мясистые коровы. Я хочу эту. Она похожа на эльфку - худая и стройная. Подумать только, мне за это еще и платят!
Элеас снова рассмеялся, сдергивая с девчонки тунику и кусая её за острую маленькую грудь.
– Отпусти, - негромко повторил Астид.
– Ты вроде как уходить собирался? – оглянулся на него эльфенок. – Вот и топай. А победитель получает то, что хочет. Да умолкни ты, наконец!
Он наотмашь, со всей силы хлестнул пленницу по лицу. Та захлебнулась рыданиями. Астид холодно взирал на происходящее. Потом шагнул к кровати.
В углу под балдахином, забившись в смятые простыни, словно в нору и глядя на воинов полубезумными глазами, тряслась нагая девочка. Пятеро эльфов молча стояли над ложем. Доэйр,
– Одним ударом, - покачал головой Сизэрат.
Наэйлут обошел кровать, схватил девчонку за щеки, заглянул ей в глаза.
– Ты его убила?!
Та затрясла головой, пытаясь вырваться из сильных рук.
– Кто? Кто?!!
– Рохк! Рохк ур. Черный, как ворон.
Эльфы переглянулись. Талкизсар поднял ножны, рассматривая их с недоумением, и протянул Доэйру.
– Астид…?
Ястреб со стоном выдохнул. Скривился, как от боли, оскалившись. Осторожно вытащил кинжал из тела Элеаса и отбросил в сторону. Тихий голос был полон ярости.
– Бросьте все. Идем за ним. Я найду… этого ублюдка, где бы он ни спрятался.
Он поднял тело Элеаса на руки. Сизэрат и Талкизсар последовали за ним. Наэйлут, продолжавший держать девочку, резко дернул её за голову, и, отшвырнув легкое тело, вышел следом.
– /-
Над Вааспуртом собиралась гроза. Надвинувшиеся на город тучи превратили предзакатные сумерки в ночную темноту. Улицы пронизал порыв ветра, завивая маленькими смерчами пыль и мусор, заставляя уличных кошек искать укрытия в подворотнях, а людей – отплевываться от попавшего на зубы песка и утихомиривать развевающиеся одежды. Внезапно стало тихо-тихо, умолкли птицы, бессильно обвисло сушившееся на веревках белье. Ослепляющий сполох, вырвавшийся из клубящегося черного чрева туч, стал сигналом к разгулу стихии. Дальними барабанами, постепенно наращивая мощь, зарокотал гром. Гул нарастал, приближался, креп. Удар немыслимой силы сотряс город. И в тот же миг ветер, словно напуганный дикий табун, помчался по улицам, ломая ветки деревьев, срывая с веревок и унося в небо забытое белье, толкая людей в спину и заставляя их бежать.
Ветер ворвался в комнату, задул все свечи в подсвечниках, зашуршал листами открытой книги. В комнате стало темно. Гилэстэл отложил книгу, поднялся, подошел к окну, поймал рвущуюся с гардины занавеску, и закрыл створки. Усаживаясь вновь в кресло, направил раскрытую ладонь на подсвечник, стоявший ближе всех к нему. Погасшие свечи вспыхнули, вновь озаряя кабинет уютным теплым светом.
Князь взял книгу, открыл, но читать не стал. Он поднял глаза, замер, словно к чему-то прислушиваясь. Легкая улыбка тронула его губы. Через несколько секунд дверь в комнату открылась и в темном проеме возникла мужская фигура.
– Астид!
Гилэстэл захлопнул том, и рывком поднялся навстречу воспитаннику.
– Наконец-то!
Полукровка улыбнулся, попав в высочайшие объятья.
– Ваша светлость.
Князь отступил на шаг, держа Астида за плечи и разглядывая.
– Ты в порядке?
– В полном.
В глазах князя полукровка прочел невысказанный вопрос, кивнул.
– Они уже в городе. Я вел их от самой Веладии. В полдень я пустил их вперед, и шел за ними до гостевого дома, что на Лягушачьих прудах. Они там, все пятеро.