Гниль и руины
Шрифт:
Он шагнул еще ближе, и Бенни машинально отступил назад. Чарли выглядел довольным, он наклонился вперед и зловеще посмотрел Бенни в глаза.
— Ты смотришь на меня и видишь большого серого волка. Ты считаешь меня неким монстром. Ну, здесь, в «Руинах», есть кое-что намного ужаснее, чем старина Чарли, и я не говорю сейчас о зомах. Ты не имеешь ни малейшего понятия, что такое настоящее зло.
— Я смотрю на него.
— Черт, парень, я не дьявол. Я просто человек, обладающий некой властью. Я завоеватель, как все великие короли и генералы в истории. Ты хочешь назвать меня ужасным из-за Геймленда? Думаешь, это предел всех злодеяний? Парень, есть люди, которые захватывали половину мира, массово уничтожая целые народы, стирая культуры с лица земли, и знаешь, как история называет их? Героями!
— Ты не прав. — Пистолет становился невыносимо тяжелым. Рука Бенни дрожала до плеча.
— Я могу видеть это в твоих глазах, парень, тебе известно, что я прав. Ты так погряз в желании стать героем, что не можешь признать этого. — Он сделал еще один шаг, и Бенни снова отступил. Или так, или нажать на курок, а он не мог заставить себя сделать это. Еще нет. Чарли продолжил: — Я знаю, в школе они преподают вам историю для слабаков. Дают знания о старом мире, о героях, построивших эту великую нацию, бла-бла-бла. Но как ты думаешь, хоть один генерал, когда-либо существовавший в этом мире, выиграл бы войну, не следуя точь-в-точь тому, чего хотел, когда бы ни хотел? Или не позволяя своим людям получать то, что им нужно, когда бы им это ни потребовалось? Всю историю победители безудержно проносились, захватывая город или страну, и это превращалось в одну большую вечеринку — так, как тому и следует быть. Если человек собирается поставить на кон свою собственную жизнь, значит, он заслуживает некоторые привилегии. Это справедливо.
— О чем ты говоришь? Ты не какой-то генерал наступающей армии. Ты никого не освобождаешь. Ты ни за что не сражаешься!
Лицо Чарли стало мрачным.
— Оу, я ни за что не сражаюсь, так значит? Ладно, тогда узнай немного из своей собственной истории. Я был там, когда мы обнаружили Маунтинсайд. Я, Чарли Маттиас. Я помогал возводить этот отвратительный город. Я разведывал первый торговый маршрут через «Руины». Доставлял из городов первые вагоны с материалами, помогая укреплять стену. Был тем самым, кто обыскал больницу и принес назад с полтонны медицинских препаратов. Большинство из тех людей, кто защищает торговцев и городских мусорщиков, сейчас работают на меня или были мною обучены. И я доставил из «Руин» в Маунтинсайд бесчисленное количество выживших, включая пару сотен целых семей. Я спас больше людей, чем ты когда-либо встречал, мой самонадеянный мальчик. Так не говори мне, что я ни за что не сражался.
Он шагнул еще ближе, и на этот раз Бенни был слишком озадачен, чтобы отступать назад.
— Бенни! — закричала Никс. — Не слушай его. Он просто пытается сбить тебя с толку. — Она хотела сказать больше, но Молот напряг внушительные мускулы на руке, и его бицепс заглушил голос Никс. Бенни облизнул губы.
Чарли продолжил:
— Много лет тому назад я наткнулся в горах на группу скитальцев, они были наполовину присмерти и убегали от толпы зомов. Там был тощий подросток-японец и его брат-младенец… и я показал им дорогу в Маунтинсайд. Так что, парень, тебе следует посмотреть фактам в лицо, прежде чем говорить мне, будто я не сражался за правое дело. Спустя сотню лет, когда будет писаться история Первой ночи и последующих лет, мое имя будет вписано, как имя великого героя зомби войны. Мое. Чарли Маттиаса.
Бенни не хотел верить Чарли, но он знал, что этот огромный мужчина говорит правду. Или, по крайней мере, ту правду, которую он знал.
— Может быть, ты и делал все это, — ответил Бенни, теперь использую левую руку, чтобы поддерживать трясущуюся правую. — Но все же у тебя нет права творить те вещи, которыми ты занимаешься сейчас.
— Права? Быть «правильным» — значит жить согласно своду законов, а в «Руинах» закона нет. Даже такой жалкий червяк, как твой братец, говорил это тебе много
— Я не говорю о законе, — процедил Бенни сквозь стиснутые зубы. Стон ветра в лесу позади него становился громче. Собиралась ли буря снова обрушиться на них? — Я говорю о хорошем и плохом.
Чарли рассмеялся.
— Ты стоишь здесь, направив пистолет мне в лицо, готовый убить меня, и собираешься читать мне лекцию о том, что правильно, а что нет? Кто назначил тебя судьей, присяжными и палачом? Ты преодолел Неопалимую купину [3] по пути сюда и получил новые заповеди? Я думал, старые уже превратились в пыль и их унесло ветром, когда первые из трупов восстали и начали поедать людей. Назови меня сумасшедшим, но как по мне, так это был переломный момент игры. Когда даже мертвецы уже не мертвецы, тогда, по моему мнению, никакие прежние правила уже не действительны. А это означает, что сейчас я устанавливаю так называемые «правила».
3
Неопалимая купина — чудесный, горящий, но не сгорающий терновый куст, в котором Бог явился Моисею, чтобы наставить его вести за собой народ иудейский и дать первые скрижали, как доказательство божьего вмешательства, которые Моисей разбил. После, по приказанию Бога, он высек вторые, на которых Господь снова начертал те же Десять заповедей, что и в первый раз.
— Нет, — начал Бенни, но Чарли сделал свой ход. Он вытянул левую руку в сторону, и Бенни машинально отреагировал и последовал взглядом за движением, прежде чем смог одернуть себя. С молниеносной скоростью правой рукой Чарли выбил пистолет. В один шаг он вплотную подошел к нему, и на его лице застыла маска неприкрытой ярости. Одной рукой ухватив Бенни за рубашку и поставив его на цыпочки, он отвесил ему такую тяжелую пощечину, что голова Бенни мотнулась в сторону, а потом ударил наотмашь слева так, что та мотнулась в противоположную сторону. Удар по лицу был несравним с двойной отдачей, пришедшейся на шею, и у Бенни подкосились колени.
— Бенни! — закричала Никс, но из-под груды мышц прорвался только отчаянный хрип.
Чарли Кровавый Глаз с отвращением оттолкнул его.
— Ты бесполезный кусок дерьма, парень. Много важничаешь, пока держишь пистолет, но у тебя даже не хватает смелости или ума, чтобы нажать на курок, когда выпадает шанс. Именно поэтому люди вроде тебя не управляют этим миром. А такие люди, как я, — не боящиеся делать сложный выбор и идти на жесткие меры — добиваются своего и имеют право диктовать, что да как. Власть, вот единственное, что имеет значение, малой, и плохая новость в том, что у тебя ее недостаточно.
— Поцелуй меня в зад! — огрызнулся Бенни и всем телом бросился на Чарли. Его тренировки с Томом продлились недостаточно долго, чтобы он смог перенять приемы единоборства. Ему удалось выучить всего ничего, он не проходил специальный курс для получения какого-либо пояса. Все, что у него было, это гнев. Он навалился на Чарли так мощно, что крупный мужчина действительно был вынужден отступить на два шага назад. Бенни быстро наступал снизу, врезаясь плечом в бедро противника в надеже сбить его с ног. Если ему удастся повалить его на землю, то, возможно, получится и избить, сломать лодыжку или колено. Или разбить лицо.
Но Чарли устоял. Он уперся пятками в грязь, чтобы остановить напор, и потом попытался отбросить его в сторону ударом предплечья в висок. Бенни заметил это и уклонился в достаточной степени, чтобы погасить большую часть приложенной силы, но удар все же был сильным и сбил его на одно колено. Со злобным рыком Бенни попытался пробить удар Чарли в пах, но тот успел увернуться, и кулак вошел в крупную тазовую кость мужчины, и боль разлилась по руке Бенни.
— Неплохая попытка, сопляк, — сказал Чарли. — Указывает на зачатки смелости. Большие, чем я предполагал. Хотя все еще недостаточные.