Гниль
Шрифт:
Его утончившийся слух различил едва слышимый скрип взводимого курка.
А потом окружающее пространство дважды разорвало оглушающим грохотом, от которого стены укрылись тонкой белесой пеленой ссыпающейся пыли, а в углах тяжело заухало неохотно затихающее эхо. Вспышка выстрела осталась на сетчатке зелено-красным мерцающим слепком.
Несколько секунд в мире царила полная тишина, и Маан зажмурился, поняв, как ему ее не хватало. Мир пустоты, в котором ничего не происходит.
Но это быстро закончилось.
— Дьявол! — рявкнул Геалах, ошарашено глядя на
Его лицо в свете фонарей выглядело пергаментным, как у больного желтухой.
— Маан!
Маан посмотрел туда, где лежал Гнилец. Большое тело только сейчас полностью замерло, прекратив ворочаться и елозить по полу. Оно тоже являло собой образчик полной тишины. Большие руки безвольно лежали на полу, уже не пытаясь растянуть стальную сеть. Кожа на горбатом теле казалась серой корой старого дерева. Вместо головы Гнильца, уродливой еловой шишки, Маан разглядел что-то вроде бесформенного бурдюка, из которого сочится и плывет что-то густое, непонятного в темноте цвета. Присмотревшись, он увидел и осколки черепа — они отлетели в другой угол комнаты и выглядели как старые глиняные черепки, оттого он не сразу увидел их.
Они все смотрели на него. Даже Кулаки, бросив сигареты, уставились на Маана, их бездушные глухие маски выражали безмерное удивление.
Геалах успокоился. У него это быстро получалось — успокаиваться. Он несколько раз глубоко вздохнул, потом покачал головой, точно еще не полностью поверил в происходящее.
— Мунн… Приказ… О дьявол.
Маан, стараясь выглядеть невозмутимым, передал револьвер Хольду. Тот, замешкавшись, рефлекторно принял его и опустил в кобуру. Затейливое механическое приспособление. Направляешь в нужную сторону и совершаешь указательным пальцем незначительное усилие. И часть твоих проблем исчезает. Удобное устройство.
Маан почувствовал, что надо что-то сказать.
— Все в порядке. Он получил свое. Я просто вернул долг. Кому-то кажется это несправедливым?
Кто-то отвел глаза, кто-то пробормотал что-то неразборчивое, но, кажется, одобрительное. Кто-то отвернулся.
— Но нельзя же так… — Геалах дернул щекой, покосившись на мертвого Гнильца, — Нельзя так просто! Ты бы мог… Не знаю! — он раздраженно шлепнул ладонью по ноге, — Просто так взять и…
— Гнилец освободился из сети и попытался напасть, — сказал Маан ровным, почти безразличным тоном, обращаясь сразу ко всему присутствующим, — Вы это тоже видели, господа. Сетки оказалось недостаточно. Мне пришлось воспользоваться оружием чтобы нейтрализовать опасность. Времени было слишком мало, оттого мне пришлось стрелять в голову.
— Так точно, шеф, — первым сказал Тай-йин.
— Да, пожалуй так и было, — сказал Хольд, — Уверен в этом.
Мвези скривился, шевеля толстыми губами, точно боролся с собой, но потом и он сказал:
— Подтверждаю.
— Я тоже, — сказал Месчината, рассеянно улыбаясь и глядя на большое тело, безвольно раскинувшееся под сеткой, — И пусть мне отрубят голову, если это не чистейшая правда. Отличный выстрел, шеф.
— Согласен, — Лалин кивнул, — Именно это я и хотел сказать.
— Гэйн? — Маан испытывающе посмотрел на Геалаха, — Что скажешь?
Геалах покачал головой, потом вдруг усмехнулся.
— Мунн будет очень огорчен, узнав, что операция не окончилась полным успехом. Но он всегда говорит, что на первом месте должна стоять человеческая жизнь, все остальное — вторично. Я думаю, ты поступил в соответствии с его заветами. Хороший выстрел, Джат.
Маан посмотрел на Кулаков. Но те не собирались протестовать. Они просто делали свою работу, и их ненависть по отношению к Гнильцам была не слабее иной. И еще они не очень любили доставлять живого Гнильца в лабораторию ребят Мунна.
— Все верно, — сказал один из них, — Все верно, ребята. Мы подтвердим.
— Хорошо, — сказал Маан, чувствуя, что израсходовал последние капли сил и сейчас и в самом деле свалится с ног, — Теперь, пожалуй, время вернуться домой. Геалах, завезешь меня, или вызвать фургон?..
Последние силы оставили его, когда он, вернувшись домой, переступил порог и, тепло попрощавшись с Геалахом, запер дверь. Все кости налились свинцом, потянули вниз, мышцы бессильно затрепетали, и он, точно огромный слизняк, сполз по стене на пол, где скорчился на полу. Былая бравада перед лицом смерти прошла без следа. Вспоминая стоящих кругом инспекторов, глядящих на него, он ощущал тупые зубы страха, пережевывающие каждый его нерв, от коленей до затылка.
Безрассудство! Безумная отвага. Он не просто ходил на волоске от смерти, он заглядывал ей в пасть, не понимая, чем это вот-вот закончится. Ужасно глупо. Ведь стоило одному из них, пусть даже неприметному ленивому Мвези, признаться, что он ощущает запах Гнили, кто-то поддержал бы его. Наверняка, они чувствовали его, не могли совсем не чувствовать. Кто-то сильнее, кто-то слабее, кто-то на грани восприятия, но ощущали. Просто никто не решился признаться в этом чтобы не выглядеть глупо в глазах сослуживцев.
Трясущимися руками Маан схватил бесполезный «ключ», точно ему могло сейчас что-то угрожать. Впрочем, так оно и было. Сейчас ему угрожало все. Любой человек, находящийся рядом, был для него источником постоянной опасности. Даже Бесс и Кло. Они особенно. У них нет чутья ищеек Контроля, но оно им и ни к чему. Рано или поздно они тоже почувствуют — и тогда все.
Значит, надо бежать. Когда? Завтра же. Запасов мало, но их должно хватить дней на пять. Дальше придется решать на бегу. Превращаться в дикого зверя, стремящегося скрыться от опасности. Бежать навсегда.
Так он и сделает. Пусть только Кло с Бесс уйдут. Он быстро соберется и покинет дом, без надежды когда-нибудь вернуться. Наверно, напишет прощальное письмо. Никакой правды, это убьет их, просто какую-нибудь ложь. Оставит его на столе и уйдет.
Он засыпал с этой мыслью, скребущей внутри черепа.
Но он не ушел на следующий день. Как и на следующий за ним. Его уверенность, лишь только ее перестал питать сиюминутный страх, истончилась, подтаяла, обратившись стылой лужей нерешительности.