Гнилые души
Шрифт:
– У меня то же самое!
– взволновано подхватил Вадим.
– Понимаешь, я ещё тогда счёл это особым знаком, но кто в моём возрасте верит в любовь с первого взгляда? Теперь, когда я знаю о твоих чувствах, думаю, что готов рассказать нечто особенное. То, что не рассказывал ни одной девушке… Да вообще никому.
Ангелина цокнула языком, воздев взгляд к потолку.
– Ладно, я и так догадывалась, что ты девственник, - хихикнула она.
– Не волнуйся, я вовсе не считаю зазорным мужскую невинность в тридцатник.
– Да я совсем не об этом!
– щёки Вадима залила краска смущения.
В целом, она была права. Несмотря
– Разве, - лукаво подмигнула Ангелина.
– То есть, ты совсем не хочешь, чтобы я сорвала твой нежный бутон?
Не дожидаясь ответа, девушка набросилась на Вадима. Она повалила его на кровать, и, оседлав, принялась терзать взмокшую от пота рубашку.
– Погоди, - мямлил Вадим, слабо отбиваясь.
– Я думал, мы сначала подготовимся, морально настроимся…
– Ой, да подготовились уже! Не переживай, всё будет отлично. Тебе понравится.
Пуговицы под натиском цепких пальцев буквально вылетали из петель, чудом не отделяясь от одежды. Вадим задыхался, напугано морщился, вжимаясь в матрас.
Наконец, Ангелина почти рывком спустила с него парадные брюки, запустила руку под ткань, но вдруг вскрикнула и отшатнулась. Её растерянный взгляд поднялся к лицу Вадима, на секунду застыл, будто в немом вопросе, а затем снова скользнул вниз, забегал от паха к животу и обратно. Уголок губ брезгливо пополз вверх, рука машинально отёрла чужеродные ощущения об простыни.
– Что это такое?
– севшим голосом выдавила девушка.
Вадим вздохнул, приподнимаясь.
– Я же об этом и пытался с тобой поговорить!
Из разверстой ширинки гордо топорщились белёсые вытянутые тела, круглые аккуратные шляпки сверху жирно лоснились в отблесках свечного пламени. Кучные россыпи грибов поднимались по торсу вверх и исчезали в складках рубашки.
– Какого хрена?
– сорвалась на крик Ангелина.
– Это что-то венерическое? Оно заразно?!
– Нет-нет, - поспешил заверить Вадим.
– Ничего такого. Просто, ну… Ты знаешь… У всех людей есть свои особенности. Изюминки, так сказать. Вот это - моя изюминка.
– Какая ещё, нахрен, изюминка?!
– голос девушки перешёл в визг.
– Это же, мать твою, грибы!
– Совершенно верно, - улыбнулся Вадим и, откинув край рубашки, осторожно погладил примятые шляпки.
– Вот тут опята, это королевские вешенки - еринги… Ах, да. Вот тут были белые.
Он указал на слегка подсохшие округлые срезы у правового подреберья. Девушка быстро сообразила, куда делись эти грибы, заметил Вадим. На мгновение на лице Ангелины отразилась смесь ужаса и омерзения, а затем её вывернуло прямо на тёмные атласные простыни.
– Выродок ненормальный!
– заорала она, размазывая помаду и остатки рвоты по лицу.
– Я думал, тебе понравились мои грибы, - разочарованно протянул Вадим.
Теперь придётся менять бельё и убирать комнату, подосадовал он.
Вадим хотел успокоить Ангелину, но она больше не слушала его. Мотая головой, будто пытаясь развеять застывший пред глазами морок, девушка отстранялась, пока не свалилась на пол. Вмиг опомнившись, она вскочила на ноги и бросилась к выходу из комнаты.
Наблюдая за её тщетными попытками распахнуть запертую дверь, Вадим с сожалением осознал, что в который раз не состоялся как любовник. Такой исход он
Он неторопливо подошёл сзади, накинул удавку на изнеженную шею и стянул. Без суеты, уверенно и чётко, ведь проделывал такое уже не первый раз. Несмотря на видимую хрупкость, Ангелина сопротивлялась долго и яростно. Вадим болезненно морщился от тычков локтями и чуть не взвыл, ощутив удар в пах, но шнур не выпустил.
Девушка сипела, с трудом всасывая воздух в сдавленное горло. Царапала кожу новеньким маникюром, пытаясь отодрать удавку. Вадим терпел. Главное - не перестараться, она нужна ему живой. Наконец, Ангелина обмякла в его руках. Вадим обессиленно повалился на пол, обнимая жертву. Он откинулся на спину и какое-то время лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша. Вдруг подумал, что именно так должны себя чувствовать после занятия любовью: устало, но удовлетворённо.
Переведя дух, Вадим приступил к следующей части плана. Тело завернул в ковёр, чтобы случайные ночные прохожие ничего не заподозрили, но всё равно жутко нервничал, спускаясь по лестнице. Пыхтел и обливался потом от напряжения, сгибаясь под драгоценной ношей. Во дворе старался избегать света фонарей, перемещаясь рывками от стены к стене.
С Ангелиной пришлось провозиться чуть не до самого утра. Домой Вадим вернулся измотанным, даже решил отложить уборку на завтра. Бабка бы такое точно не одобрила, но по счастью, карга гнила в могиле, где ей самое место. Кривясь от боли, он скинул рубашку и осмотрел себя. Тело выглядело как грибная поляна, вытоптанная мальчишкой-хулиганом. Вадим обработал раны, забросил в корзину для белья перепачканную одежду и заблёванную простынь. За окном светлело, когда он наконец отправился спать.
Он с охотой провёл бы в постели весь следующий день, но в час прозвонил будильник. Вадим сам его завёл. Пусть и выходные, он не хотел сбивать режим перед рабочими буднями. Время до вечера потратил на зачистку кухни и спальни. Вымыл посуду, перестирал бельё. Сгрёб в мешок выгоревшие свечи и пустую бутылку из-под вина, отнёс всё это на помойку. Поужинал остатками вчерашней пасты, мысленно похвалив себя - отлично же вышло. К ночи собрал инструменты и отправился на ревизию.
В коридоре на вешалке заметил плащ Ангелины и прихватил с собой. Синтетический, к сожалению, на компост не пойдёт. Придётся выбросить.
Ячейка в кооперативном погребе обходилась недёшево, но место было идеальным: темно, влажно, прохладно. Узкие бетонные коридоры с рядами ржавых дверей бесконечно петляли, разбегаясь во все стороны - в этом лабиринте Минотавра недолго заблудиться с непривычки. В дальних частях даже свет не горел, проводка сгнила от сырости и чинить её не торопились.
Вадим отыскал нужную ячейку, долго возился с разъеденным коррозией замком. С трудом повернул дверь на проржавевших петлях, немного пригнулся и, на ходу щёлкнув выключателем, шагнул в небольшое квадратное помещение. Лампочка под потолком цыкнула и тускло затеплилась, едва освещая грубо намазанные цементом стены. Все в каплях испарины, влажных дорожках там, где эти капли набухли, и не выдержав собственной тяжести, сорвались вниз. Застоявшийся прохладный воздух пробрался в нос, оставил там запах сырой земли и вышел изо рта едва заметным облачком пара.