Гномики в табачном дыму

Годердзишвили Тамаз Григорьевич

— Красивые девушки у вас свои имеются — ваши дикторши!

— А познакомить нас не догадываешься? Ждешь, пока попрошу?

— Нас уже знакомили — дважды, — равнодушно заметила Нана.

— Быть не может! — деланно поразился диктор.

— Где вам упомнить всех девушек, что рвутся познакомиться с вами! — насмешливо улыбнулась Нана.

— Зураб, пошли перекусим, не проголодался? — сказал Зурабу Второй.

— Да не мешало бы поесть.

—

Пошли, здесь столовая есть. Нана, пойдешь с нами?

— Не успеем пообедать.

— Спустимся в буфет, выпьем кофе.

— Я очень проголодалась, но не отпустят.

— Успеем, пока будут исправлять камеру, — пытался уговорить и увести ее Второй, глядя на красавца диктора.

В студию вошел телережиссер:

— Прошу внимания! В этой студии сейчас начнется подготовка оперативной передачи, камеры будут заняты. Поэтому вы свободны. Завтра — как всегда, к половине третьего. Еще раз прорепетируем и запишем. Всего хорошего.

— Как! Сразу запишем?!

— Да, не беспокойтесь. Прошу вас — без лишних волнений. Завтра предстоит тяжелый день. Хорошенько отдохните, просмотрите текст. До свидания. — Телережиссер, обхватив за плечи главного оператора, вышел с ним из студии.

Зураб и Второй последовали за ними. Нана направилась к артистической. Молодой диктор словно ненароком преградил ей дорогу:

— Значит, вы стремитесь познакомиться со мной, а не я с вами, судя по вашим словам!

— Мы почти коллеги и не можем не быть знакомы.

— Вы сказали, что проголодались.

— Сказала.

— У вас сегодня свободный вечер…

Лицо Наны выразило удивление.

— Видите, как велик мой интерес к вам, все знаю: вы не заняты вечером в спектакле.

— И вы считаете, что…

— Окажите честь, пообедайте со мной.

— Спасибо. Я очень устала.

— Отдохнете в машине.

— Давайте отложим нашу приятную беседу.

— На какой день недели? Этой недели?

— На любой, — машинально ответила Нана.

— Тогда продолжим — я предпочитаю этот день.

— Не могу, спешу.

— Учтите, вы первая, кто отказывается провести вечер со мной.

— Видно, я много теряю, но что делать — мне не везет.

— Не могу поверить.

— Напрасно, иногда и незнакомому человеку надо верить.

— Не пожалеете, у нас с вами найдется много общего.

— Если поеду с вами, да?

— Значит, отказываетесь?

— Да.

— Счастье само к вам пришло, а вы отказываетесь. — Тон у диктора был сочувственный. — Впрочем, вы любите отказываться — даже

роль Комиссара вам не по душе. Заметьте, вы первая девушка, которая во второй раз отказывается от счастья! — многозначительно произнес красавец диктор.

— Откуда вам все известно?

— Не забывайте основное качество телевидения: телевиденье — вездесуще.

— Поразительно быстро распространяются в нашем городе слухи!

— Значит, ваш отказ от роли Комиссара — неправда?

— Нет, правда.

— Выходит, слухи в нашем городе всегда достоверны. Между прочим, у нас немало и других сведений о вас, — сказал диктор так, словно знал о Нане что-то особенное.

— О моральном облике актрисы, разумеется. — Нане стало вдруг почему-то жаль диктора.

— Об этом скажу вам за обедом. — Во взгляде диктора была настойчивость, а на лице — неотразимая, «всемогущая» улыбка.

Но Нана не видела ее, поглощенная своей мыслью; потом, потерев лоб, сказала усмехнувшись:

— Или после обеда на мягкой низкой тахте, верно?

Слова ее прозвучали неожиданно, и диктор смутился. Он сообразил наконец, что Нана Каранадзе не принимает его всерьез, насмехается, и, не зная, как вести себя, спросил:

— Может, вы плохо себя чувствуете?

— Нет… Ничего… — Нана посмотрела на него в упор. — Значит, я отказалась от главной роли?

— Значит… — повторил диктор растерянно.

— Нелегко, конечно, отказаться от такого красавца, — Нана внимательно, словно редкий экспонат, оглядела диктора.

— Итак…

— Итак, я сейчас в третий раз буду первой, влепив вам пощечину, если не дадите мне пройти.

Диктор смешался, отступил на шаг.

— Уходите, значит? — вырвалось у него.

— На этом мы заканчиваем передачу для учащихся среднего школьного возраста. До следующей встречи, дорогие телезрители! — помедлив, ответила Нана и вышла из студии.

Нана переоделась и пошла в буфет.

Зураб ждал ее у входа с бутербродами в руке.

— На, держи, — Зураб протянул ей бутерброды. — Мы пошли.

Нана поблагодарила его и присела к столику.

«К портнихе зайти не успею, — думала она, уминая бутерброды. — Любит поговорить. Пока выберем фасон, будет восемь часов. Пойду-ка домой, лучше отдохну немного…»

Кто-то подкрался к ней сзади, прикрыл ей ладонями глаза. Подобных шуток никто не позволял себе, кажется, с шестого класса. «Что за глупая шутка! — разозлилась Нана. — Неужели опять эта телезвезда?!»