Гномий Клинок
Шрифт:
Грея опомнилась и остановилась. Небольшой лесок, в который завела их дорога, оказался буквально завален трупами — своими и чужими. Впрочем, своих было мало. Зная цену ярости в глазах драконессы, они благоразумно нырнули назад, защищая её спину — и спасаясь от всесокрушающего гнева. Пострадали лишь те, на кого обрушились клинки разбойников в самом начале схватки. И среди них…
— Ракх-инти! Ты мне нужен! Не смей умирать! — Несколько молодых раконцев, с безнадёжным видом пытающихся перетянуть огромные раны на теле жреца, отпрянули в сторону от подлетевшей драконессы. Та, моментально разорвав острыми когтями тряпки и остатки одежды, обнажила раны, от которых человек умер бы мгновенно — а раконец умирал за несколько минут, вскрыла себе вену и принялась лить свою кровь прямо во внутренности Ракх-инти. Тело жреца
— Что…Что это было? — Ракх-инти пытался приподняться, с ужасом глядя на собственное тело.
— Я так понимаю, засада. — Грея небрежным тычком вернула раконца в прежнее положение, одновременно несколькими энергичными жестами дав понять остальным, что ей нужны носилки. — Скорее всего, кто-то догадался, что твой клан стоит за смутой в стране.
Старый жрец рассмеялся, тут же закашлявшись.
— Если бы кто-то из правящей партии хотя бы заподозрил, что происходит — засада была бы иной. А так — он небрежно махнул рукой. — Просто подстраховка, устранение недовольных. Но я о другом. Что ты сделала со мной? Разве драконы умеют лечить? Никогда о таком не слышал!
— А ты согласился бы на лечение, если бы знал, что тебе предстоит? — Грея почти мурлыкала.
— Нет! — Содрогнувшись, ответил Ракх-инти. — Никогда! Даже ради спасения собственной жизни! Вновь пройти через такую боль…
— Ну вот поэтому никто и не знает о драконьих методах лечения… Разве что в сказах, и то весьма приближённо. Ты слышал о живом и мёртвом огне?
— Огне? О воде…
Грея фыркнула.
— Дилетанты. Даже сказку сочинить толком не могут! Кровь дракона — это живой огонь, он течёт в жилах бессмертного существа и сам по себе несёт жизнь. Однако, стоит крови оказаться вне дракона — и через несколько мгновений она начинает умирать, уничтожая всё вокруг. По разрушению ничто не может сравниться с ней — кроме дыхания дракона. Вылетая из пасти, огненное дыхание, изначальное мёртвое, прошедшее через огненную глотку, встречает живое — и обретает жизнь на краткий миг горения пламени. И только дракон может соединить несоединимое, дав огню силы созидать, а не разрушать…
— Но всё-таки, великая… Почему ты меня спасала?
Драконесса улыбнулась.
— Потому что пора смещать ваш верховный клан, а заодно немного подкорректировать вашу демократическую систему управления. Уж больно она уязвима. И ты, как представитель древней династии, мне идеально подходишь.
Ракх-инти подавился вздохом, с испугом уставившись на Грею. Как она узнала?
Аромат роз витал в воздухе, заполняя терпким ароматом пространство небольшого зала. Элан осторожно прошёл вперёд, не обратив внимания, что Улаьайн остался на пороге и прикрыл дверь, словно опасаясь лишний раз потревожить ту, кого чтил больше всего. Под ногами что-то похрустывало, хранитель, сделав несколько шагов, остановился, чтобы оглядеться. В зале не было окон, и стены были оплетены чем-то более плотным чем листва. Единственный источник света — небольшие щели под потолком создавали в комнате сумрак, словно у обитателя этого зала болели глаза.
— Осмотрись, это интересно — буркнул меч, старавшийся во время пребывания у эльфов говорить поменьше. Конечно, разговоры меча и хранителя — дело интимное, однако кто их знает, этих ушастых?
В зале словно посветлело. Элан принялся оглядываться по сторонам, изучая убранство помещения. Вначале он решил, что потолок стены и пол покрывают корни, но теперь, присмотревшись, понял — это волосы. Всё было задрапировано волосами — живыми, струящимися, того бронзово — каштанового оттенка, который заставляет мужчин восхищаться, а парфюмерные фабрики тратить кучи денег, пытаясь искусственно создать то, что доступно лишь природе… Косы, косички, ковры из волос, просто свободно лежащие
— Оставьте попытки, юноша, и подойдите ко мне. Всё равно понять, что скрывается под моим рисунком, вы сможете, прожив никак не менее трёхсот лет.
В центре зала шевельнулась фигура — и хранитель заметил женщину, скрытую под копной сложной причёски. Бронзовые руки легко откинули назад гриву волос, теперь отсвечивающих медью — и перед Эланом показалась эльфийка. Глядя на статную, крепкую фигуру, он понял, почему аллорны называют её Великой матерью. До сих пор все увиденные им женщины эльфов были похожи на подростков — худенькие, гибкие, грациозные, они оставались юными и в пятьсот, и в тысячу лет. Сейчас же перед ним стояла настоящая женщина — глядя на её налитое тело Элан вспомнил землю и подумал, что Рубенс отдал бы за такую натурщицу все свои картины, вместе взятые…
— Ты — гость народа аллорнов — волосы свободно спадали вдоль плеч, создавая видимость платья, однако рука, показавшаяся из-под них, была обнажённой. — Однако я пока ещё не решила, как относиться к тебе.
Чужая рука легко пробежала вдоль лица хранителя, словно изучая его — и Элан понял, что Великая мать слепа. Растерянный, он замер — а потом поймал гибкую кисть и слегка пожал.
— Не нужно сочувствий, юноша. Когда-то давно, когда враги ослепили юную девушку, боль утраты была огромной — но я сумела справиться с ней ещё тогда — и жестоко отомстить своим врагам. А сейчас эта история всего лишь легенда, одна из тех сказок, которыми матери пугают непослушных малышей, когда те не хотят ложиться спать.
— Как… как твоё имя?
— Имя? Мой народ давно уже не зовёт меня иначе, чем Матерью; но когда-то… Можешь звать меня Илиль.
— Почему они так поступают с тобой?
— Поступают? Я вольна в своей жизни, в своих поступках и решениях. Когда-то давно я приняла на себя долг… Пообещав заботиться о народе аллорнов. Мне нашлось место — и дело.
— Дело?
— Я забочусь о своём народе. Мне ведомы все линии крови, я слежу за их частотой. С годами это всё легче — нас осталось так мало…
Илиль откинула голову — волосы заструились переливающимся водопадом — и заговорила на певучем, звонком и совершенно незнакомом Элану языке. Меч в спине хранителя беспокойно заерзал и посоветовал:
— Молча поклонись и уходи… Кажется, у нас проблемы.
Едва выйдя за дверь, Элан выпалил:
— Почему я её не понял? Ты же обучил меня языкам?
Меч ответил рассеянно, погружённый в свои думы:
— Язык, который ты услышал, считался древним ещё в те времена, когда меня только начали ковать… То, что я его знаю — просто невероятная удача. Или случай — тот самый, который заставляет поверить в то, что есть высшие силы, даже представителей этих самых сил. Ладно, сейчас иди направо и вниз, там есть тренировочная площадка — я слышал разговоры в тронном зале, мол, ты неповоротливый гном и без меча ни на что не способен. Покажи им там что-нибудь, а я пока подумаю…
— Нет уж, говори прямо — что у нас случилось?
— У нас — ничего… У эльфов. Они начали необъяснимо умирать, причём в основном после контакта с людьми. Хотя умирают и не имевшие с миром людей ничего общего. Всё это настолько запутанно, что об этом не решаются говорить. Даже эльфийская королева решилась только обронить несколько слов на мёртвом языке…
— Королева?
— Когда-то — да. Впрочем, хватит отвлекаться — мы уже пришли.
Тренировочная площадка аллорнов была расположена на твёрдой земле, к немалому облегчению Элана. По сути дела, это была просто большая поляна в лесу — с ровной, хорошо утоптанной почвой, с несколькими манекенами для отработки ударов и увитой травами стойкой с оружием — преимущественно деревянным, хотя поблёскивало сложным стальным узором несколько странных клинков.