Гномий Клинок
Шрифт:
Кристальный пепел легко пробил магическую защиту и нежно, почти невесомо коснулся груди серого мага. Тот судорожно вздохнул — и упал на траву, выронив зашипевший феербол.
— Я мог бы… Изобрести что-нибудь для тебя. Ты потерял больше, чем приобрёл.
Элан покачал головой.
— Возможно. Однако знания о войне ещё никого не сделали счастливым. А что ещё может изобрести маг и исковерканной, чёрной душой? Лучше мы уж сами. Своими силами.
Он прикрыл глаза начавшему коченеть телу и, подхватив свои пожитки, направился вглубь леса…
— Великая, нас атакуют! — Молодой ртило ворвался в шатёр, где весь обложенный книгами, под бдительным присмотром драконессы в человеческом обличье жрец народа Вар-Раконо медленно, но верно становился идеальным правителем.
Грея легко
— Говори конкретно! Кто нападает, откуда, в каком количестве.
— Э… Виверны! С неба, со стороны солнца! И их много!
Грея ухмыльнулась, поворачиваясь к жрецу.
— А ты говорил, что я зря волнуюсь. Поднимай тревогу!
Ракх-инти нахмурился, шагнул к стене, сорвал рог — и его высокий, чистый звук наполнил селение, заставив отозваться оружие на стенах и посуду у очагов. Жители торопливо направились к шатрам — и через мгновение на улицах посёлка никого не осталось.
Командир легиона всадников виверн, священнослужитель шестого ранга, преподобный Кролет лишь рассмеялся. Весь посёлок представлял собой несколько десятков войлочных шатров, которые легко поддавались огню, и не могли защитить никого из жалких заговорщиков, пытающихся спастись бегством. Да и что могло противостоять лучшему легиону крылатых всадников, «наездникам ветра»? Небольшую защиту представлял собой лишь центральный шатёр — двойной, покрытый сырыми шкурами, он мог подарить его обитателям пару лишних мгновений жизни — но не более того. Пламя виверн, контролируемоё и улучшаемое поколениями магов, было необычайно горячим — созданное специально против драконов, оно за считанные мгновения сжигало человека — или ртило дотла, оставляя от несчастного лишь кучку пепла. Командир нападавших, вглядываясь в опустевшие улицы, махнул рукой — и передовой десяток сорвался в пике, набирая скорость в направлении одиноких хижин…
Легкая девичья фигурка вышла из центрального шатра. Беспечно остановившись у ближайшего ветхого заборчика, представляющего мешанину разнородно поставленных палок, она принялась смотреть в сторону нападавших, прикрывая глаза от солнца ладонью. Это была лакомая мишень. Виверны разведки сгрудились в кучу, стараясь сжечь первую жертву боя — по преданиям, это сулило удачу. Всадники подстёгивали своих рептилий, подбадривая их громкими криками. Соревнования на скорость — древняя традиция, означающая начало схватки, и почитаемая среди «Наездников ветра». Оказавшись на расстоянии в полсотни метров, всадники придержали своих виверн, рассыпались, рептилии изогнули шеи, готовясь изрыгать огонь — и тут девчонка, до сих пор стоявшая неподвижно, взорвалась вихрем движений. Её руки ныряли в ворох прутьев ограды, выдёргивая заранее припасённые копья — лёгкие, тонкие, они летели как стрелы, выпушенные из огромного лука — мягко и свободно, чуть подрагивая под порывами ветра. Взрыв энергии, позволивший молоденькой девчонке запустить в небеса почти одновременно около десятка снарядов, кончился почти мгновенно — и она вновь застыла, разглядывая вивен. Командир передовой группы успел ухмыльнуться и поднять руку, давая сигнал к атаке — на таком расстоянии, да ещё снизу вверх, ни копье, ни стрела, даже пущенная рукой сильного мужчины, не в силах пробить кожу его подопечных. Магически адаптированная, она, хотя и уступает в крепости драконьей чешуе, но достаточно крепка, чтобы выдержать настолько слабый удар; как вдруг почувствовал сильную боль в ноге — из неё, хищно поблёскивая жалом, торчал наконечник копья — только что пробивший виверну насквозь, словно поднятую охотником на болоте утку. Рептилия начала заваливаться на бок, глаза её закатились, крылья делали последние, судорожные взмахи. Торопливо оглянувшись по сторонам, всадник выхватил переговорный медальон, настроенный на командира легиона.
— Центральный наездник передового звена — донесение. Деревня опасна! Разведка уничтожена вся за долю секунды! Мы падаем!
Медальон смолк и замолчал. Преподобный Кролет пришёл
— Внимание! Высшая степень опасности! Заход круговыми волнами повзводно. Уничтожать всё, что горит. Я хочу, что бы от этой деревеньки не осталось ничего, кроме скалы, на которой она расположена! Вперёд!
Всадники, перегруппировавшись, принялись снижаться. Огромные полукруглые ряды, дающие максимальный фокус огня, шли один за другим, неумолимо приближаясь к жалким домишкам простых селян. Кролет, осторожно устроившийся во втором ряду, залюбовался слаженностью действий легиона и довольно кивнул головой — время, потраченное на отработку манёвров, окупилось — какова точность манёвра! А если при этом его воины и сожгли пару-тройку деревушек — что с того? Нынешняя чёткость того стоила!
Девушка, словно соглашаясь с ним, кивнула и отправилась обратно, в центральное здание. Она нырнула в открытые двери одновременно с волной огня, опустившейся на деревушку. Здания вспыхивали одно за другим, принимаясь гореть жарким весёлым пламенем — но из них никто не выбегал, словно жители начисто потеряли инстинкт самосохранения. Следующая волна пошла ниже, поливая огненными струями всё, что ещё могло гореть… И тут огонь, весело прыгающий на крышах зданий, словно взбесился. Языки пламени взвились вверх на десятки метров, обвивая виверн и их седоков — одновременно по всей деревне, над каждым домом, вдоль всех канав, замаскированных под небрежные изгороди, вставали языки пламени. Рептилии кричали пронзительными голосами, тормозили, пытаясь погасить скорость — сзади налетали другие шеренги — и люди и виверны беспорядочной кучей влетали в стены огня, расположенные таким образом, что бы максимально уничтожить врага именно при полукруглом построении. Влетали — что бы горящими шарами падать на землю, не переставая кричать.
В сотне метров от огненной вакханалии, под небольшим козырьком, позволяющим комфортно наблюдать за происходящим в деревне, не опасаясь быть увиденным, Ракх-инти согнулся над землей — его рвало от ужаса и пережитого волнения. Грея насмешливо подняла бровь, однако не обернулась, а осталась стоять, внимательно изучая происходящее в деревне. При этом лицо её оставалось спокойным и расслабленным — как у работника, хорошо потрудившегося и с удовлетворением принимающего награду за выполненную работу.
— Великая… Это жестоко. Ты уничтожила кучу народу и вызвала войну людей и ртило. Причём руками моих людей!
— Не преувеличивай. Твои люди лишь копали канавы и заполняли их горючим материалом, пропитанным кровью земли. Остальное сделала я — пока они по остаткам древних руин, над которыми мы устроили деревню, выбирались за её пределы. Святоши, узнав о появлении хранителя, сложили два и два и отправили сюда легион своих виверн — якобы для помощи местной власти, а на деле — что бы отыскать и уничтожить меня. Те счастливчики, что выберутся из этого пекла — драконесса кивнула в сторону горящих языков пламени — расскажут своим, что легион был почти полностью уничтожен, но не драконом, а вспыхнувшей деревушкой, что вызовет растерянность и отложит следующий рейд по моему поиску. А то его и отменит, если я правильно понимаю характер моего нового хранителя.
Грея хищно улыбнулась.
— Малыш набирается опыта — и неуклонно движется в мою сторону. Скоро мы встретимся — и твой народ будет с нами; если, конечно, ты сумеешь стать подходящим правителем. Вряд ли нынешняя власть после такого фиаско — новый кивок в сторону догорающего пламени — получит от святош какую-либо помощь. А, значит, пора тебе выходить из подполья — как представителю древнего рода, озабоченному положением дел в стране и готовому помочь. Но при этом не прекращая занятий! Я об этом позабочусь!
Ракх-инти тяжело вздохнул и в согласии опустил голову, а по губам драконессы, не отрывающей глаз от сполохов пламени, мелькнула слабая улыбка. Она стояла, повернувшись к ртило одним боком — на другом, повинуясь поглаживанию тонких пальцев, медленно светлел и исчезал огромный ожог, полученный от одной из расторопных виверн…
— Почему тот стражник кинул в меня тобой? Зачем было меня добивать — ведь сфера отрицания и так вполне надёжно выдавливала из меня последние остатки дыхания!