Гномон
Шрифт:
Вот — проблеск белесой кожи. Лённрот будто не заметил бесконечного подъема до уровня моря, продолжает бежать через вечернюю толпу так же ровно и размеренно, как внизу. Хотя инспектор думала, что он выдохнется на бесконечной винтовой лестнице, облицованной белой, как на скотобойне, плиткой, покрытой конденсатом и потеками. Она по-прежнему не отстает, не упускает из виду всклокоченную черную шевелюру, хотя дыхание уже хрипом гудит у нее в ушах, а по краям обзора плывут кофейные пятна или капельки никотина. Где-то позади пыхтят двое констеблей, решительно топают тяжелыми ботинками, но академия в Хокстоне уже явно
Черт с тем, что он напал на инспектора и подозревается в убийстве: у Лённрота есть разгадка более сложной головоломки, и на этот раз Нейт намерена ее получить. Она гонит себя вперед, не обращая внимания на предостережения Свидетеля и собственного тела о том, что, даже если она сейчас нагонит Лённрота, ей уже не хватит сил его арестовать. Подозреваемый наверняка в таком же состоянии, а у нее в кобуре электрошокер. Нейт не верит, что гонится за призраком или акульим божеством в обличье человека, и даже не за убийцей, который почему-то оказался чемпионом по бегу с препятствиями. Все в Лённроте вопит об интеллекте: извращенная смертоносная ловкость — плод расчета, а не физической силы. Бледные ноги в тесных туфлях наверняка горят огнем.
Лённрот сворачивает в узкий переулок, бежит против течения толпы, сталкивается с первым рядом и пробивается дальше, оставляя позади раздраженные крики и ругань. Инспектор выносит правое плечо вперед и устремляется прямо туда с криком «Офицер Свидетеля!». Как только слова укладываются в головах, ей дают дорогу, но суматоха впереди такая, что преимущество это дает минимальное, а потом, выскочив на широкую улицу с другой стороны, она чуть не вскрикивает, когда видит ухмылку на бледном лице. Затем Лённрот ныряет под землю — вход на станцию метро с Сохо-сквер.
— Закрой ее, — приказывает Свидетелю инспектор секунду спустя. — Всю станцию. Поезда пусть идут без остановки. Никому не выходить. Давай.
Машина принимает приказ, но с явной неохотой, и Нейт понимает почему. В такой час ночи поток людей, которые хотят уехать из центра Лондона, зашкаливает, только на самой станции уже десятки тысяч. Очень быстро возникнут проблемы с вентиляцией и температурой. В худшем случае закрытие станции может вызвать панику. Насколько безрассуден Лённрот? Насколько безумен? Настолько, чтобы закричать «Пожар!» или «Бомба!»? Наверняка. Если Лённрот убил Смита, обычные представления о сумасшествии и насилии вызовут у него лишь ухмылку.
«А если у Лённрота и вправду есть бомба?
Она спускается в подземку.
Внутри температура уже на пару градусов выше, чем снаружи, но это было бы даже приятно, если бы Нейт не пробежала только что самую тяжелую трассу в жизни. Люди смотрят на нее, видят значок Свидетеля и отступают, прижимаются к стенкам перехода. На верхнем уровне еще можно пройти, но, подбежав к эскалатору, она видит, что ее собственный приказ преградил ей путь. Она оглядывается назад, надеясь увидеть других полицейских, но никого не замечает.
— Куда? — выдыхает она.
— Неясно, — отвечает Свидетель. — Подозреваемый, видимо, укрылся в толпе.
Где обзор ограничен, а химический след — технология, построенная на носовых клетках ищейки, — применяется лишь в грубой форме для выявления молекулярных меток ядов и взрывчатки.
Выхода нет. Придется ждать.
Но Нейт знает, что ждать бесполезно. Нужно схватить Лённрота немедленно — или ждать следующей встречи.
Она запрыгивает на серебристую металлическую перегородку между эскалаторами и съезжает вниз, притормаживая пятками об информационные экраны, установленные между поручнями. Внизу она поднимается и снова сверкает значком, соскакивает в небольшое пространство, которое для нее освободили, и начинает проталкиваться через толпу.
— Произошла ошибка, — сообщает Свидетель. — Блокировка станции нарушена.
— Кого-то выпустили? — чуть не кричит Нейт.
— Нет. Выход под контролем. Тем не менее два входа продолжали впускать пассажиров, и наполнение станции приближается к рекомендованному максимуму.
— Закрой их!
— Ситуация уже под контролем.
Нейт в этом не уверена. «Наверное, я могу проходить сквозь стены», — сказал ей Лённрот. Она по-прежнему не знает, как сбежал из своей камеры Бекеле. Интересно, сейчас это можно проверить, на бегу? Оставаться в сознании в двух мирах одновременно или запустить ускоренное воспроизведение. Это ее сознание, в конце концов. Может быть, профессионал и смог бы. Нейт воображает, как выбегает сослепу на рельсы: «Офицер Свидетеля!» Толпа послушно расступается, и она падает на рельс под напряжением. Нет уж.
Она разглядывает людей, смотрит на потолок. Сколько тут тонн камня? Сколько людей толпятся наверху, перегораживая путь к выходу? Эту мысль она отбрасывает. Не важно.
Нейт проталкивается сквозь толпу, всматривается в лица под головными уборами. Ты? Ты? Ты? Нет. Никто из них не Лённрот. Пространство между людьми сокращается, толпа начинает сдавливать ее, люди спрашивают, где поезда, нужно ли уходить. Им говорят, что нет, станция закрыта, и они начинают волноваться, спрашивают, на каком основании.
Снова включается Свидетель:
— На нижних уровнях растет содержание гормонов стресса.
— Знаю, я здесь, — она и сама испытывает их влияние, чувствует реакцию толпы. — Включи вентиляторы.
— Система вентиляции функционирует на семьдесят восемь процентов мощности. Увеличение напряжения в таких условиях создаст избыточное количество тепла. Поскольку жара — потенциальная угроза здоровью, текущий уровень вентиляции принят как оптимально-компромиссный.
Инспектор забирается на лавку и осматривает саргассово море лиц на платформе.
— Дай мне направление!
— Подозреваемого на станции не видно.
Нейт шипит и поворачивается назад, снова расталкивает людей локтями и предъявлением значка; обычно она так не делает, и даже сейчас считает такое поведение некрасивым и опасным. Должность инспектора — фактор примирения, а не волшебная палочка.
Но его силы хватает. Там, впереди, бежит так, будто и не бежит вовсе, — Лённрот.